Прямо из аэропорта Крылов поехал на работу. Прежде, возвращаясь из командировок, он всегда шутил и интересовался, что случилось на родной стороне во время его отсутствия. Но на этот раз, поздоровавшись с водителем, Константин Петрович против обыкновения сел на заднее сиденье и за всю дорогу не проронил ни слова.
Михаил, немало удивленный хмурым видом шефа, терялся в догадках. «По слухам, командировка завершилась хорошо. Может, еще что случилось? Или он без настроения оттого, что Круглова в больнице? Кто его поймет, это начальство».
Всем уже давно было известно об их отношениях. Кто-то завидовал Анне, кто-то сочувствовал. Впрочем, на работе это никак не отражалось. Друг к другу при всех они обращались по имени-отчеству, делами Круглова была загружена не меньше некоторых. Разве что Алла Ивановна не пускала в кабинет к шефу, если там была Анна. Но та надолго не задерживалась. «А вообще Крылов даже помягче стал, улыбается чаще. Может, оно и к лучшему», — припомнил Михаил, подъезжая к офису.

Расспросив у Виктора, как разыскать в больнице Анну, Костя после окончания рабочего дня заехал домой, принял душ и переоделся. Как ни пытались вместе с ним увязаться дети, ему удалось отвлечь их внимание привезенными в подарок игрушками. Прихватив приготовленный Сашей пакет, он отправился за машиной.
В присутствии детей вряд ли мог бы состояться разговор, к которому Костя готовился с самого утра.
— Привет, — поднялся он с кресла, навстречу появившейся в холле Анне.
Никогда прежде он не видел ее такой. Как ни старалась та привести себя в порядок, готовясь к встрече, у нее это плохо получилось. Слишком измучилась физически и морально за прошедшие трое суток.
— Привет, — ответила она, прильнув к нему и поцеловав. Затем, вдохнув такой привычный и родной запах, расплакалась, уткнувшись в воротник его куртки. У Кости сжалось сердце.
— Ну что ты, что ты, — гладил он ее по голове, крепко прижав к себе.
Все заранее заготовленные вопросы и слова вылетели у него из головы.
— Все будет хорошо, — повторял он, пытаясь успокоить ее. Наконец Анна притихла. Глубоко вздохнув, она оторвала голову от Костиного плеча и, оглянувшись, заметила, что присутствующие в холле смотрят на них с любопытством. Попытавшись ладошкой вытереть глаза, она услышала обращенные к ней слова:
— Пошли отсюда. В машине посидим. Костя взял ее за руку и, не дожидаясь положительного ответа, увлек за собой.
— Расскажи, как все произошло, — попросил он, как только Анна с помощью салфетки убрала с лица следы слез. — Мне кажется, утром, когда мы прощались, еще все было в порядке?
— Не совсем, — ответила она и поспешила успокоить: — Но в этом нет твоей вины.
Так уж сложилось в последнее время, что всем отъездам Кости предшествовала бурная ночь. Не была исключением и ночь с субботы на воскресенье.
— Я уже утром не очень хорошо себя чувствовала. Думала, пройдет. Немного поболит и все, — затем чуть смущенно добавила: — Так иногда бывает перед «женскими делами».
— А дальше? — после возникшей паузы спросил Костя, пытаясь воспроизвести картину воскресенья.
— Потом стало хуже, — вздохнула Анна. — Когда после обеда Саша пошла с детьми погулять, я уже пила обезболивающие. А когда она вернулась, пришлось вызывать «скорую».
— И какой они поставили диагноз?
— Внематочная беременность, — ответила она, быстро добавив: — Только он не подтвердился.
— Что же тогда?
Костя шаг за шагом продвигался к главному вопросу.
— Острый воспалительный процесс.
— И все?
Анна замолчала, не решаясь сказать правду. О том, что Костя знает о предполагаемой беременности, Лена ее предупредила. Но произнести это сама она не могла.
— Возможна беременность, — наконец-то собравшись с силами, опустив голову, чуть слышно сказала Анна. — Но это еще не подтвердилось.
В машине повисла тишина. Опустив стекло, Костя закурил.
На улице темнело. Лето подходило к концу.
— А если подтвердится? — спросил он, откинувшись на спинку сиденья и глядя прямо перед собой.
— Это еще только предположение, — повторила Анна. — Еще ничего неизвестно.
— Что ты будешь делать, если это действительно так? — прямо спросил он.
Анна закрыла глаза. Такого вопроса она боялась, но все же надеялась, что он прозвучит иначе.
— Я ничего не буду делать, — сказала она очень тихо, но твердо.
Первым прервал установившуюся тишину Костя:
— Давай обсудим без лишних эмоций, чтобы не выглядело все, как в классическом сюжете: он — подлец, она — святая. Посмотри на себя. Ты совершенно без сил, плюс ко всему воспалительный. Насколько я понимаю, не самое лучшее время для рождения ребенка.
Анна молчала. Глупая, наивная, влюбленная дурочка! На что она надеялась?
— Я ни к чему тебя не принуждаю, ты все должна решить для себя сама, — сделав ударение на слово «сама», продолжил Костя. — Я лишь прошу тебя об одном: ты должна все хорошо обдумать, чтобы не ругать себя потом всю жизнь. Не молчи, ответь что-нибудь.
— Я уже обо всем подумала, — наконец отрешенно ответила Анна. — Если я беременна — я буду рожать. И неважно, что думают некоторые по этому поводу.
— Некоторые, не имеющие права голоса, это, как понимаю, я. Хорошая получается ситуация: без меня меня женили!
Неудачно выбранная Костей пословица словно плетью стеганула Анну.
— Тебя никто и никогда не пытался и не попытается женить! А я… — не в силах сдержаться, Анна нащупала дверную ручку и попыталась открыть дверь.
Та была заблокирована. Лихорадочно пытаясь отыскать и отщелкнуть блокиратор, она почувствовала, как сильные руки резко развернули ее обратно.
— Сядь! — приказал Костя и после паузы, ослабив хватку, добавил: — Хорошо. Извини. Неудачный пример. Я тебя ни в чем не обвиняю, но я не готов к этому. Мне надо подумать.
«Разве это что-то изменит?» — подумала Анна, поддавшись его приказу, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не сказать в ответ что-нибудь обидное и не расплакаться.
— Завтра — не приеду, — совершенно спокойно, как ни в чем не бывало, поставил Анну в известность Костя. — Ребята из Питера приезжают. Звони, если что нужно.
— Спасибо, — ответила она, проглотив ком обиды.
— Да, чуть не забыл, — он перегнулся на заднее сиденье. — Вот пакет. Саша собрала.
— Спасибо, — еще раз произнесла Анна. — Передавай им привет.
Костя отщелкнул автоматический замок, давая понять, что пора идти.
— До свидания, — произнесла она, открывая дверь.
— До свидания, — ответил Костя, попытавшись натянуто улыбнуться.
Но усилия были напрасны. Анна даже не повернула головы в его сторону.

— Круглова! — окликнули утром ее на коридоре. — Пришли результаты теста: вы не беременны.
Оглянувшись на медсестру, по наивности поспешившую, как казалось, обрадовать пациентку, Анна, пошатнувшись, оперлась на стену и стала медленно сползать на пол. «Зачем он так поспешил?» — успела она подумать, теряя сознание.

— Круглова! Круглова! — кто-то больно бил Анну по щекам. — Ну, слава Богу, очнулась!
Резко запахло нашатырем. Дернув головой, она открыла глаза и увидела склонившихся над ней людей в белых халатах.
— Такие слабые женщины пошли! — проговорила одна из них, помогая Анне подняться. — Радоваться надо, что аборт не светит, а она в обморок падает.
— Давайте ее в смотровую, — произнесла оказавшаяся рядом лечащий врач.

Анна лежала на кровати без движения, тупо уставившись в трещину на стене. Сколько времени прошло после осмотра — она не знала.
— Круглова, зайдите ко мне в кабинет, — попросила заглянувшая в палату заведующая отделением.
Анна медленно встала с кровати и побрела в ординаторскую.
— Я созвонилась с Людмилой Ивановной, рассказала ей об обмороке. Сейчас мы подготовим выписку, в течение двух часов она обещала прислать за вами машину. Лечиться будете у нее, — врач замолчала, пытаясь по выражению лица Анны понять ее состояние. — Скажите, вас так расстроило известие о том, что вы не беременны?
— Да, — произнесла Анна, чувствуя, как начинает дрожать подбородок.
— Не расстраивайтесь, — постаралась успокоить ее заведующая. — Насколько я понимаю, она была бы незапланированной? В ответ Анна кивнула головой.
— У вас все в порядке, есть ребенок, воспалительный вылечите — и никаких проблем. Вы еще так молоды.
— Спасибо, — ответила Анна. — Я пойду.
— Идите. До свидания и выздоравливайте.

Анна провела в стационаре почти три недели. Не так прост был ее воспалительный.
Людмила Ивановна оказалась очень строгим доктором. Даже речи не шло о том, чтобы провести выходные дома. Лишь дважды Лена подвозила ее взять из квартиры необходимые вещи, да еще отпустили на линейку 1 сентября. Хорошо хоть у Кати все было подготовлено к школе.
К концу лечения Анна была готова волком выть от тоски. Несмотря на то что навещали ее чаще других, она скучала по Катюше, Саше, Олегу и Косте. Особенно по Косте.
Ни разу после памятного разговора в машине они не оставались наедине. Приезжая к ней строго дважды в неделю, Крылов всегда привозил с собой детей. Казалось, он делает это специально, чтобы отвлечь Анну и не допустить больше никаких откровенных разговоров. По телефону он ей не звонил, она ему тоже.
Зато Джессика просто атаковала ее телефонными звонками. Правда, говорить с ней на профессиональные врачебные темы по поводу лечения было сложно. Как лечат, чем лечат — Анне-то и на русском языке было сложно сформулировать. А тем более на английском! Но поверив, что дела у подруги идут на поправку, та немного успокоилась.
Лишь одно ее расстраивало: между Анной и Костей снова что-то произошло.
Вот и звонила она почти каждый день, пытаясь поднять настроение подруге.
Саша также частенько навещала ее днем, пока дети были в школе, и старалась каждый раз испечь для нее что-нибудь вкусненькое. Наконец Анна взмолилась: в больнице, вопреки переживаниям, она набрала три лишних килограмма. На что Саша отвечала, что хорошего человека должно быть много и, несмотря на Анины просьбы, продолжала таскать к ней полные авоськи еды. Родственники всех соседок по палате могли спать спокойно! С голоду больные точно не умерли бы.
Заезжали подружки, девочки с работы. Но кто удивил ее больше всех, так это Володя Смыслов! Он наведывался через день и в любое время находил способ попасть к Анне в палату или вызвать на коридор. Непонятно, каким образом ему удавалось очаровывать неприступный персонал приемного покоя, но в отделение его пропускали всегда, выдавая при этом белый халат.
В конце концов медсестры стали принимать его за нового санитара и даже периодически просили то каталку подвезти, то перенести больную. Это здорово забавляло и веселило всех в палате, тем более что Володя от природы был артистом и обыгрывал свои действия с присущим каждой отдельной ситуации выражением лица. Одного только они не могли понять: кем он приходится Анне, учитывая то, что с детьми ее навещал Крылов.

Ее выписали в среду, продлив больничный до пятницы и взяв обещание, что ни физических нагрузок в эти дни, ни преждевременного выхода на работу не последует.
Весело щебеча что-то по дороге, к дому ее подвезла Лена. Стояла середина сентября. Наступившее раньше срока бабье лето кружило голову.
Отвечая невпопад на Ленины вопросы, Анна чувствовала себя слегка опьяненной от долгожданной свободы.
В квартире, благодаря заботам Саши, были чистота и порядок. Даже вещи, постиранные и вывешенные на балконе перед самой болезнью, аккуратной выглаженной стопочкой лежали на кресле.
— Саша, спасибо вам большое, — поблагодарила Анна, первым делом позвонив из дома Крыловым.
— Что ты, Анечка, это пустяки. Я так рада, что ты поправилась, — чуть не всхлипывала от радости Саша.
— А Костя где, на работе? — набравшись смелости, попыталась разузнать Анна.
— В командировке он, как обычно. Может, сегодня вернется, может, завтра. Он на машине поехал. Да, вот еще. Вера Дербенева звонила. Сказала, что если получится, сегодня вечером из Москвы в Минск прилетит. Просила ее не встречать, сама доберется. Тебя хочет увидеть. Только почему-то дозвониться утром не смогла.
«Так вот откуда был непонятный звонок!» — догадалась Анна, вспомнив цифры на дисплее телефона.
Утром, пока она забирала выписки, телефон оставался в палате. Соседки, не зная, как с ним обращаться, просто не отвечали на звонки.
Вера, как и Джессика, регулярно справлялась о ее здоровье и также пыталась поддержать морально. Но о ее планах посетить Минск Анна слышала впервые.
Оставшаяся часть дня до возвращения детей из гимназии, куда Крылов по совету Хориных определил Олега и Катю, прошла в хлопотах: забрать со стоянки машину, у которой уже едва не сел аккумулятор, накупить продуктов, приготовить ужин.
Встретив школьный автобус, подвозивший детей к дому, они зашли к Саше забрать Катины вещи. Олег выглядел расстроенным. Катя снова будет жить дома!
Но, успокоенный тем, что они каждый день утром будут встречаться на остановке, вздохнув по-взрослому, проводил их до двери.
В коридоре Анна столкнулась с Ритой, которую не видела, казалось, уже сто лет, и, по-детски обрадовавшись ей, пригласила зайти в гости. Но та лишь сухо ответила, что ей некогда, и захлопнула дверь прямо перед носом.
Совершенно без настроения Анна, уложив Катю спать, бесцельно щелкала пультом телевизора. Раздавшийся звонок в дверь не сразу дошел до ее сознания.
Она резко вскочила с кресла и выбежала в общий коридор. Но это был не Костя. За порогом, лукаво улыбаясь, стояла Вера.
— Здравствуй, дорогая, — едва успела произнести та, как Анна бросилась к ней навстречу.
— А я уж не ждала, — радовалась она, закрывая дверь. — Саша позвонила, передала, что ты хотела приехать, но как-то неопределенно.
— Да я и сама не была уверена, что получится, — стала оправдываться Вера. — Командировка еще и на завтра планируется, но ребята справятся без меня. Решение суда вынесено, остались кое-какие формальности.
— Что-то серьезное?: — забеспокоилась Анна.
— Да так, — устало махнула рукой Вера. — Хозяйственные вопросы. Лучше ты давай рассказывай, что у вас снова стряслось. Как себя чувствуешь?
— Ужинать будешь? — перевела разговор на другую тему Анна.
— Да ты что? Какой ужин? — искренне изумилась Вера. — Двенадцатый час. Разве что от чая не откажусь.
Они переместились на кухню, и, пока закипал чайник, старшая из женщин всячески пыталась разговорить младшую.
— Так что произошло на самом деле? Костя на прошлой неделе был у нас в Киеве. Сам не свой. Он что, снова что-то натворил?
Пропустив ее вопрос мимо ушей, Анна готова была говорить о чем угодно, не касаясь отношений с Крыловым.
— Все хорошо, Вера, и все плохо. На работе за лето отпуск давала всем, кому не лень: от секретарши и девочек в бухгалтерии до начальника общего отдела. А что толку? Разве в этом заключается моя должность? Ничему новому не научилась, специалистом в радиотехнике без специального образования не станешь. Проект с американцами застопорился.
— На работе знают о ваших отношениях?
— Знают. Но мне от этого только хуже, — Анна задумалась. — Понимаешь, пока никто не догадывался, отношения со всеми строились иначе. Вместе перекур устроить, похохмить, посмеяться. Шила в мешке долго, конечно, не утаишь, а тут вдруг Костя сам стал некоторые вещи будто напоказ выставлять. То жестом, то взглядом, то словами выдавал все. До сих пор не пойму, случайно это у него выходило или нет. В общем, откровенничать со мной перестали, боясь, как бы шефу не выболтала. Словно стеклянной стеной отгородили. Дошло до смешного: некоторые вообще на «вы» стали обращаться. Осталось лишь пару человек, кто ведет себя как ни в чем не бывало.
— И кто? — заинтересовалась Вера.
— Ну, если не считать Виктора, Александра Андреевна — наш главный бухгалтер, Алла Ивановна — секретарь да Володя Смыслов. Хотя и тот в последнее время как-то очень странно себя ведет. То откровенно задирается в разговоре, то краснеет, трех слов связать не может.
— Наверное, влюбился, — с улыбкой предположила Вера.
— Ты что? — испугалась Анна. — Не может этого быть. У него поклонниц тьма, обаять кого хочешь сможет. Зачем ему я?
— Ну, для разнообразия. Что ж ты думаешь, только Крылова сразить смогла? Наши в Киеве до сих пор тебя помнят. Подавала большие надежды.
— Да ну, — махнула рукой Анна, не поняв смысла, вложенного в слова Верой. — Какие надежды — работаю, что называется, с миру по нитке.
— Зря ты так, — не согласилась, отпивая горячий чай маленькими глотками, Вера. — Костя, наоборот, тебя хвалил. Сказал: еще немного — и всю работу компании выучишь. Даже шутил, что в скором времени сможет надолго в командировки или на рыбалку с Виктором уезжать. Будет на кого фирму оставить.
— Правда? — не поверила Аня. — Мне он ничего подобного не говорил.
— Ты что, Костю до сих пор не поняла? Да он, как и Николай, скорее удавится, чем кого-то из сотрудников похвалит. Знаешь, какой лозунг у Дербенева? Гениям нужно хорошо платить, но держать в черном теле, чтоб не больно гордились своей гениальностью. Скорее всего, это он так на Костю повлиял.
— Зачем же в черном теле держать? Это ведь так приятно, когда тебя ценят! И на деле, и на словах.
— А у мужиков часто все с ног на голову. Все они дети. Большие дети с любимыми взрослыми игрушками. И любить их иногда надо, как детей. Родных детей, которым многое прощаешь, потому что любишь.
Анна внимательно посмотрела на старшую подругу.
— Он, наверно, не придет больше…
— Кто? Костя? Прибежит как миленький. Я-то его давно знаю, — усмехнувшись, успокоила женщина. — Что же он такое натворил, что так переживал? Прямо почернел весь.
— Ой, Вера. Как ты ошибаешься! Он ведь решил, что я его женить на себе хочу, — с грустью произнесла Анна.
Совершенно неожиданно Аню словно прорвало. Подробно она поведала Вере и об истории с беременностью, и о разговоре в машине.
— Люблю я его, а как с ним быть, чтобы не испугать, не знаю. Чем сильнее подстраиваюсь, тем хуже выходит. Кто бы увидел меня сейчас из прежнего окружения, ни за что не поверил бы, что могу быть такой кроткой, бездействовать. Просто ждать. В окошко смотреть и, как барышня какая из девятнадцатого века, вздыхать томно да в обморок падать, — сама над собой пошутила Анна.
— И тебя это тяготит?
— Иногда очень. Но когда он рядом, ни о чем не думаю. И кто я для него — тоже не волнует. Странно. Всех подруг растеряла. Спасибо, что в больнице навещали, поддерживали. Соскучились. А я все время только о нем думаю, боюсь испугать каким-либо поступком, понимая, что сила моя в терпении и ожидании. А тут Виктор без злого умысла оказал медвежью услугу. Хотя, — Анна тяжело вздохнула, — знаю теперь: никаких детей он не хочет. Дорогая цена за такое познание. Скажи, почему, если женщина любит мужчину, она обязательно хочет от него ребенка? А он — нет?
— И мужчина хочет, если любит по-настоящему, — задумчиво ответила Вера. — Только признаться в этом ему не всегда хватает смелости. Мужчины интуитивно ревнуют к будущему младенцу. И внимания им будет меньше, и забот прибавится. Комплекс старшего ребенка.
— Вера, а почему у вас с Николаем только одна Маша? — после паузы спросила Анна.
— За ошибки молодости надо платить, — вздохнув, ответила Вера и достала сигарету. — Когда на восьми метрах втроем в малосемейке жили, диссертации защищали, казалось, успеем еще. А когда жизнь наладилась, опомнились, уже поздно было. У меня ведь резус отрицательный. Трижды пытались — да так и не вышло. Никогда Машке не позволю аборты делать. Сколько будет беременеть, столько пусть рожает. Всех на ноги поднимем.
— У меня тоже резус отрицательный, — задумчиво произнесла Аня.
— Значит, и тебе не позволю. На правах старшей подруги. Женщины замолчали, задумавшись каждая о своем.
— Тебе развеяться надо, съездить куда-нибудь, — посоветовала Вера.
— Куда? Отпуск недавно закончился, почти четыре недели в больнице. Да и Катюша в первый класс пошла, — покачала головой Анна.
— А куда бы ты хотела поехать? — поинтересовалась Вера.
— Не знаю. Я ведь вроде как и была кое-где, а вроде и не была, Раньше в Польшу ездила, Турцию, только почти ничего не видела. Туда, обратно, а на месте все бегом, в поисках товара. На пятом курсе на неделю в Англию съездила, с Катей, когда у Артюхина работала, — в Болгарию, да с Костей — на Кипр. Вот и все, — перечислила Анна. — Правда, почти все детство в Крыму провела. Теперь тоже заграница.
— У тебя еще все впереди, — улыбнулась Вера. — Мы с Колей только последние девять лет как стали по разным странам ездить. Так куда бы ты хотела?
— Наверное, в Прагу, — подумав, ответила Анна, — или в Вену. Все говорят, что там очень красиво.
— Очень, — согласилась Вера. — Раз хочешь, значит, обязательно съездишь. Пошли спать, четвертый час. У меня завтра самолет на Киев.
— Рано? — уточнила Аня.
— Нет, не очень. Но раз уж в Минск попала, завтра надо еще одну фирму посетить. Разговор предстоит серьезный.
— Тоже связанный с делами?
— Больше. Связанный с жизнью дорогих мне людей.
— Кто-то заболел? — забеспокоилась Анна.
— Да. Двое. Надо искать лекарство.
— Неужели у вас в Киеве нет?
— Нет.
— И в Москве?
— И в Москве.
— Так, может, за границей лечат?
— Вот я и попытаюсь все узнать и помочь. Пошли спать, заботливая ты наша…

Крылов ехал домой хмурый. Он купил билеты, выполнив данное Вере обещание, но теперь, после окончания тяжелого рабочего дня, сожалел об этом.
После возвращения из отпуска какое-то время дела шли неплохо. Странно, но неприятности просто посыпались, как только Анна попала в больницу. Один за другим отказались от уже практически подписанных договоров два крупных заказчика, работа с которыми сулила хорошие прибыли. А сегодня возникли проблемы в сервисном центре. По непонятной причине в последней партии пейджеров и телефонов почему-то оказалось много брака. Он был проинформирован об этом в рабочем порядке. Брак по возможности ремонтировался, частично был отослан обратно с полным перечнем всех неисправностей. Такое иногда бывало. Как специально, один из аппаратов достался дочери высокопоставленного чиновника. Тот, забрав телефон после очередного ремонта, вновь вышедший из строя через полчаса, связался прямо с Костей.
Выслушав гневную тираду с угрозами отменить все лицензии и вообще закрыть его компанию, Крылов распорядился немедленно доставить новый, трижды проверенный аппарат дочери чиновника, принести всевозможные извинения, а сам вызвал на ковер руководство технического отдела.
Устроив разгон, он остался недоволен ответом, почему все произошло именно так, впервые при подчиненных позволив себе повысить голос и на Хорина, курировавшего эти вопросы.
«Из Штатов тоже нет конкретного ответа. Надоело ждать будто в подвешенном состоянии нахожусь. Устал. Балайзер в последнее время не звонит. Интересно, общается ли он с Анной?» — пронеслось у него в голове.
И тут он вспомнил о билетах, доставленных в офис в конверте, который он так и не удосужился распечатать.
«Что она со мной сделала?» — вздохнув, подумал он.
Время, прошедшее после памятного разговора в машине, далось ему тяжело. То, что он корил себя за поспешно сказанные слова, было ничто по сравнению с тем, что он чувствовал.
С каждым днем, пока с ним не было Анны, Костя все отчетливей понимал, как привязался к ней, как привык к ее присутствию рядом, к разговорам о жизни, о детях и, как ни странно, о работе. Сегодня ему недоставало того, что прежде, казалось, мешало. Анна знала и понимала многие проблемы, возникавшие на работе. Беседы в спокойной и расслабленной обстановке о том, как их избежать или разрешить, часто помогали ему найти нужный выход из сложной ситуации. Она стала ему другом.
Порой принятые решения оказывались единственно верными и при всех сопутствующих обстоятельствах казались пришедшими в его гениальную голову сами собой. А вот сейчас что-то не клеилось. Странно, до встречи с Анной ничего подобного с ним не случалось.
Он был не прав тогда по отношению к ней и нечестен по отношению к себе. На самом деле в минуты счастья он все чаще думал о том, что пора определиться в своем отношении к Анне. Еще летом он совершенно неожиданно понял, что давно не вспоминал Светлану. Будто и не было в его жизни всей боли, связанной с ее уходом.
Молча поужинав, он зашел в свою комнату, достал билеты и сел в кресло, поглядывая на светящиеся окна в квартире Кругловых.
— Ну, и долго ты еще так будешь сидеть? — раздался у него за спиной голос Саши, незаметно вошедшей в комнату. — Второй вечер подряд вот так сидишь и смотришь на ее окна. Взял бы и пошел. Аню мучаешь и себя. Что, я не вижу? Почему ты такой у меня?
— Саша, ты посмотришь Катю? Три дня всего, пока нас не будет.
— Ну, наконец-то! — облегченно вздохнула женщина. — Когда?
— В субботу вылетаем, во вторник к обеду вернемся, — не заглядывая в билеты, ответил Костя, хорошо знавший расписание авиарейса. — Если согласится, — добавил он с сомнением.
— Ну, уж не знаю. Это смотря как пригласишь, — заключила женщины

«Зайти как ни в чем не бывало, сделав вид, что ничего не случилось?» — подумал Костя, остановившись у подъезда.
— Мама, дядя Костя пришел! — радостно закричала Катя и прыгнула Крылову на шею.
В пижаме, с распущенными волосами, она прильнула к нему, невольно вызвав его улыбку. За время, пока Анна была в больнице, он и Катюша еще больше привыкли друг к другу. К тому же девочка приучила его читать ей с Олегом на ночь сказки, чего он никогда не делал раньше.
Поддерживая девочку. Костя увидел, как открылась дверь ванной и из нее в банном халате вышла Анна. Наблюдая за ними, она прислонилась спиной к стене, наклонив голову. У Крылова защемило сердце. Без косметики, с синяками под глазами и мокрыми после душа волосами, измученная больницей и ожиданием, Анна вызывала глубокое сострадание.
«Обнять и плакать», — подумал Костя, медленно поставив девочку на пол и продолжая смотреть на Анну.
— А Олег уже спит? — спросила та, дернув его за рукав.
— Давно спит, — будто очнувшись, ответил он и, быстро разувшись, снял куртку.
— Дядя Костя, почитайте сказку, — попросила девочка и, взяв его за руку, как ни в чем не бывало потянула за собой в комнату.
Обернувшись, Костя снова взглянул на Анну и, виновато улыбнувшись, пожал плечами. На загорелом лице отчетливо проступили лучики морщин, расходившихся от уголков глаз.

Дочитав сказку и пожелав Кате спокойной ночи, он закрыл дверь и, задержавшись в прихожей на минуту, чтобы достать билеты, пошел к Анне.
Она сидела на кухне, крепко сжав колени и опустив голову. Крылов сел рядом. Помолчав, он протянул к ней руку и отодвинул в сторону прядь волос, скрывавшую ее лицо. Заметив на щеках блестящие дорожки от слез, он провел по ним пальцами, затем другой рукой привлек ее и посадил к себе на колени.
Уткнувшись ему в плечо, Анна продолжала беззвучно плакать. Костя гладил ее по влажным волосам и, вдыхая их свежий запах, чувствовал необыкновенный прилив нежности.
— Ну, все, все. Ну, не плачь, пожалуйста, — наконец принялся он ее успокаивать. — Билеты замочишь, никуда не полетим. Всхлипнув, Анна вытерла ладонью уголки глаз и чуть слышно спросила:
— Какие билеты?
— Сейчас выловлю, если не утонули. Слегка отстранив ее, он вытащил из-за пазухи припрятанный конверт.
— Читай, — протянул он их Анне.
— «Минск-2 — Прага», — удивленно произнесла она и взглянула на Костю: — Это правда?
— А что, похожи на подделку?
Он взял билеты и принялся рассматривать под светом лампы.
— Да нет, не обманули. Настоящие, — абсолютно серьезно произнес он.
Только тут до Анны дошло, что ее разыграли, и она, сначала улыбнувшись, рассмеялась, так знакомо запрокинув голову. В этот миг для Крылова не было ничего приятнее на свете, чем этот смех.
— Мы чай сегодня будем пить? — спросил Костя, едва она успокоилась.
— Будем, — ответила она, вставая с его колен и, улыбнувшись, добавила: — Я только умоюсь, хорошо?
— Конечно. Зачем мне зареванная женщина? Где у тебя чай, я сам заварю. Иди, иди. И только попробуй в Праге плохо выглядеть, — добавил он, но, взглянув на растерявшуюся Анну, рассмеялся: — А вообще можешь не умываться. Ты у меня все равно выглядишь лучше всех. Даже со слезками.
И, запрокинув Анне голову, нежно поцеловал в глаза.
— Соленые, — тихо произнес он.
— Я сейчас, — мягко отстранила она его, ощутив дрожь, волной прошедшую по всему телу.
Возвратившись на кухню и наблюдая за тем, как Костя разливает чай по чашкам, она спросила:
— Скажи, это тебе Вера о Праге рассказала?
— Ну, что я ее не видел, обманывать не буду. Она просто подсказала направление, — слегка соврал Крылов.
— Так вот какую компанию она собиралась посетить утром, — догадалась Анна и, присев на стул, добавила: — Милая, добрая Вера…
— Ну, конечно! — наигранно засомневался Костя. — Все кости небось, мне вчера перемыли. Видел, видел, как свет всю ночь горел. Никак уснуть не мог.
— Ты всегда заглядываешь в чужие окна? — поинтересовалась Анна.
— Нет, — подумав, серьезно ответил Крылов. — Только в те, где меня ждут. Даже если на чужой территории.
— Я тебя очень долго ждала, — произнесла после паузы Анна.
— А я все плутал неподалеку, — в тон ей сказал он. — Я, между прочим, сегодня здесь спать буду. Саша, едва я вышел, сразу дверь на все запоры заперла.
— Мне еще нельзя сегодня, — смущенно опустила глаза Анна. — Сегодня и завтра.
— Глупенькая, — рассмеялся Крылов. — Разве дело только в этом? Даже лучше, выспимся. В Праге наверстаем.
«Я люблю тебя», — чуть было не сорвалось с ее губ, когда Анна вновь посмотрела ему в глаза.
«Я, кажется…», — тряхнув головой, едва успел остановить себя Костя и не произнести вслух начало очень важной фразы.

— А в каком отеле мы остановимся? — спросила она, едва самолет взмыл в воздух.
— В каком захочешь, — улыбнувшись, ответил Костя. В Прагу он привык летать, не заказывая заранее гостиницу. В городе, принимающем многочисленных туристов в любое время года, было предостаточно отелей на любой вкус. Однажды он совершенно случайно обнаружил, что прямо в аэропорту можно заказать номер с солидной скидкой, и с тех пор всегда пользовался этой услугой.
— В каком стиле ты предпочла бы номер? — спросил он заинтересованно.
— Не знаю… — растерялась Анна. — В сказочном, наверное. Вся поездка похожа на сказку.
— Нет проблем.
Он уже знал, где они остановятся. Это будет «Амбассадор» с номерами в стиле Людовика XV.

— Мне хочется стать маленькой-маленькой, как птичка, и спрятаться в твоей ладони, — прошептала Анна, проводя пальцами по плечу Кости в направлении запястья.
Час назад они вернулись в комнату после великолепного зрелища поющих фонтанов и ночной прогулки по центру города.
Потрясающее единство музыки, пения и водной феерии до сих пор волновало ее воображение. Сказочная ночная подсветка древнего города вносила дополнительную лепту в возбужденное сознание до такой степени, что порой Анне казалось: она не в силах выдержать такого счастья. К тому же эти ненасытные ночи любви и нежности, наслаждения, пронзающего каждую клетку!
«Господи, разве можно быть такой счастливой?» — думала она наблюдая за Костей, вставшим с кровати, чтобы открыть окно.
Звуки не засыпающей ночью Вацлавской площади наполнил комнату.
— Как не хочется, чтобы заканчивалась сказка, — простонала Анна. — Я буду помнить ее всю жизнь. Ты подарил мне Прагу.
— На то она и сказка, чтобы хорошо заканчивалась, — ответил Костя, присев на край кровати, протягивая ей бокал с вином
Неожиданно его взгляд задержался на упаковке с таблетками лежавшей на туалетном столике.
— А это что? — удивленно спросил он. — Ты же говорила, что вылечилась?
— Это для профилактики, — ответила слегка покрасневшая Анна.
Она пожалела о том, что, послушавшись совета врача, выложила таблетки на видное место, чтобы не забывать о приеме.
— Можно, я здесь умру? — попыталась она вернуть разговор в прежнее русло. — Я никогда в жизни не была такой счастливой.
— Еще чего? — чуть не поперхнулся Костя. — Что это за счастье, если хочется умереть?
— Я не хочу, чтобы оно закончилось.
— У нас еще один день здесь и целая жизнь впереди, — посмотрел он ей в глаза, чувствуя, что на сегодня сказка уж точно не заканчивается.
Взяв в руку ее прохладную ладонь, он прикоснулся губами к каждому пальчику, перешел на запястье, передвигаясь все выше, выше к шее, затем к губам, ощущая легкий привкус вина. Левой рукой он поставил свой бокал на тумбочку, правой взял бокал из руки Анны и также отставил в сторону. Нежно запрокинув ей голову и мягко убрав вверх мешавшие ему ее руки, Крылов очень медленно передвигался вниз, чуть касаясь губами груди, живота. Нервная судорога пробежала по ее телу. Она попыталась отстранить Крылова, но он вновь упрямо вернул ее руки на прежнее место…

В тишине, нарушаемой лишь звуками ночного города, Анна, улыбаясь, лежала, прижавшись спиной к Косте, и чувствовала, как по щеке стекает слеза.
— Я люблю тебя, — произнесла она, понимая, что говорит слова, которые не в силах больше держать в себе. — Я тебя люблю.
Не ожидая ничего в ответ, она почувствовала, как ей стало легко на душе. Уже засыпая, она ощущала легкие прикосновения Кости к ее волосам. Если бы она могла видеть, как светились счастьем его глаза в эти минуты…
Встав среди ночи, чтобы закрыть окно, Крылов с любопытством взял со столика упаковку с таблетками и достал вкладыш.
«Эффективное противозачаточное средство», — прочитал он. Взглянув в сторону спящей Анны и аккуратно вложив вкладыш обратно, вздохнул с легким сожалением.

А в понедельник утром Анна обнаружила, что потеряла маленький золотой браслет, когда-то привезенный из Турции. Обыскав везде, она расстроенно присела на кровать.
— Ну что? Не нашла? — поинтересовался Костя, вернувшись в номер.
«Мир тесен!» — еще раз убедился он, когда за завтраком увидел институтского приятеля.
Анна поднялась в номер, а они зашли в кафетерий попить пива и поговорить. Естественно, первый вопрос был о том, что за девушка была вместе с Костей.
— …Нас на ужин пригласили, — поведал Крылов. — Институтский приятель уже три года как в Брно перебрался. Здесь по делам. Пойдем посидим вечером?
— А ты очень хочешь? — робко спросила Анна.
— Да не знаю, — пожал плечами Костя. — Я ему конкретно ничего не обещал. По-моему, он тобой заинтересовался.
— А, может, мы никуда не пойдем? — попросила Анна. — я за последний месяц так по тебе соскучилась… Что будет дома — никто не знает. Мне никто в сегодняшний вечер, кроме тебя, не нужен.
Костя подошел ближе, взял ее за плечи и, заглянув в глаза спросил:
— А на завтрашний?
— И на завтрашний, и на послезавтрашний тоже, — ответила Анна, прижавшись к нему щекой.
— Если мы сейчас не выйдем из номера, рискуем вообще отсюда не выбраться, — прошептал он ей на ухо.

— Вот этот подойдет? — он с трудом остановил Анну у витрины ювелирного магазина, которыми была напичкана Вацлавская площадь. — Вот так, не глядя, берем и все?
— Костя, ну как же не глядя, — попыталась отговорить его Анна. — Давай в другой раз.
— Другого раза не будет! Стиль Версаче, 18 карат. Мне нравится. Берем?
Честно сказать, он был порядком удивлен, что Анна, не в пример бывшей жене, совершенно не интересуется ювелирными магазинчиками, с равнодушным видом проходя мимо витрин, сверкающих драгоценным великолепием. Ну, положение, конечно, другое — это понятно. Но он уже полдня уговаривает ее купить что-нибудь взамен утерянного браслета, а она ни за что не соглашается. Такая неуступчивость стала его даже слегка раздражать.
— У меня какие-то неприятные ассоциации со стилем Версаче, — мягко не согласилась Анна.
— Бред! — отмел ее доводы Крылов, посчитав это очередной уловкой. — Если это дарю тебе я, никаких неприятных ассоциаций быть не может!
И он решительно толкнул внутрь дверь магазина.

Через десять минут обрадованные покупателям продавцы застегнули Анне браслет на руке и такое же колье на шее. Посмотрев на довольного Крылова, она поняла, что сопротивляться дальше не имеет смысла.
— Красивое, — улыбнулась она.
Хотя действительно со стилем Версаче у нее были связаны неприятные воспоминания. На последний день рождения перед разводом Игорь подарил ей кольцо с таким же фигурным рисунком. После Анна сдала его в скупку. Не было сил даже смотреть в его сторону.
К тому же в голову навязчиво лезла неприятная мысль, что таким образом он хочет откупиться за ее вчерашнее признание в любви.
— Спасибо. Мне очень нравится, — поблагодарила она после того, как они покинули магазин.
Крылов в ответ мягко сжал ее руку. Он чувствовал себя счастливым.

— Да, Джессика. Я в Праге. Самолет в Минск вылетает через сорок минут, — ответила Анна на звонок, едва успев пройти паспортный контроль. — Что-нибудь случилось?
— Нет, ничего… — ответила девушка. — Случилось. Я знаю, для тебя это важно. Папа только что вернулся… В общем, правление единодушно отклонило на неопределенный срок принятие решения по вашему проекту. В силу большого количества отрицательных факторов.
У Анны все похолодело внутри. Она поискала глазами Крылова, задержавшегося у стойки паспортного контроля.
— Они его не отвергли окончательно, — как могла, пыталась успокоить подругу Джессика. — Но в настоящий момент, сама понимаешь. .. Папа тоже выглядит расстроенным… Не молчи, ответь что-нибудь.
— Я не знаю, что теперь будет, — растерянно произнесла Анна. — Костя, то есть мы рассчитывали на этот проект…
— Я знаю, — Джессика замолчала. — А как у вас, все хорошо?
— Хорошо, — ответила Анна. — Было все хорошо, до этого момента.
— Я не хотела, — извинилась Джессика.
— Ты ни при чем. Спасибо, что позвонила. Вот только не знаю, как сказать об этом Косте.
— А ты не говори, — посоветовала девушка. — Я знаю, факс в Минск уже отослали. Пусть ему другие сообщат.
— Хорошо. Все равно спасибо за звонок.
— Пока, дорогая.
— До свидания.

Анна так и стояла, пытаясь собраться с мыслями, когда за спиной раздался игривый голос Крылова:
— И кто звонил?
Счастливая улыбка стала медленно сходить с его лица, едва он увидел огорченное лицо Анны, не успевшей скрыть свои эмоции.
— Дети?
— Нет, — отрицательно замотала головой Анна и, стараясь не смотреть ему в глаза, ответила: — Джессика.
— Плохие новости из Америки? — догадался Костя и добавил: — Отклонили проект?
— Да, — произнесла Анна, не в силах ему соврать. — Отложили.
— На неопределенный срок, — усмехнулся Крылов и отрешенно добавил: — Пошли, зайдем в магазин, подарки купим.
«Вот и закончилась сказка», — тоскливо подумала Анна, послушно двигаясь следом за Крыловым.

Сказка и вправду закончилась. Еще там, в аэропорту Праги. Едва приземлились, Крылов отправил ее домой, а сам вышел у офиса. Когда через пару часов, не выдержав ожидания, Анна тоже появилась на рабочем месте, у нее создалось впечатление, что там царит траур.
В кабинете у Константина Петровича шло совещание. Не зная, чем заняться после долгого перерыва в работе, она, пообщавшись с сотрудниками, но так и не дождавшись никаких вестей из кабинета, уехала домой.
В этот вечер Костя к ней не заехал. Как и всю следующую неделю. Лишь устало здоровался да целовал в щеку у себя в кабинете.
В редкие минуты им удавалось поговорить немного о новостях, о детях, о чем-то еще, совершенно неважном. Случалось, он отвечал невпопад, но Анна ему прощала, понимая, как он напряженно думает, пытаясь найти выход из ситуации.
Огромный объем подготовительной работы не дал никаких результатов. Такое бывало нередко и, по большому счету, если из десяти намечаемых проектов работали один-два, это уже было неплохо. Но, как правило, многие из отклоненных клиентами или самой компанией предложений до стадии разработки так и не доходили, отсеиваясь на уровне разговоров.
Когда срывались те, которые были уже почти реальными, становилось досадно. Но ненадолго. Вслед за ними поступали новые заявки, работы хватало.
Здесь же все было намного глубже. Как в детстве: поманили красивой яркой игрушкой, до которой почти дотянулся, и спрятали перед самым носом. Только и оставалось, что разреветься от обиды.
Слишком много Крылов успел поставить на этот проект. И, как оказалось, сделал ошибку. Никто не любит ошибаться. Особенно сильные, уверенные в себе люди.
«А может быть, хорошо, что все не получилось сейчас? — пытался он сам себя успокоить. — Никто не вложил деньги, никому ничего не должен? И все же… Одним рывком мог бы оказаться на пьедестале, да не вышло. Придется возвращаться к старым схемам работы, чтобы выжить».
Но по сравнению с этим проектом все остальное блекло, казалось неинтересным, недостойным внимания. Понимал, что чем больше он размышляет об этом, тем сильнее усугубляет разочарование. Крылов то впадал в оцепенение, то метался, пытаясь найти нечто, способное заменить несбывшуюся мечту.
«Так недалеко и до депрессии», — понимал он.
Единственным, кто грел ему душу, — была Анна. Ей не нужно было ничего объяснять, она все понимала. И его положение, и состояние души, и настроение. Даже если они сидели рядом, просто обнявшись, без слов, он чувствовал, что она его слышит и понимает. И был благодарен ей за это. Как и за терпение.
В этот напряженный период ей, как и многим другим в офисе, частенько доставалось от шефа, который был не в духе.

— Добрый день, — в трубке прозвучал незнакомый приятный женский голос. — Могли бы вы пригласить к телефону Круглову?
— Я вас слушаю, — ответила Анна.
В трубке замолчали.
— Алло! Говорите.
— Анна, это Светлана. Селиван. То есть Крылова, так вам будет более понятно.
У Анны все замерло внутри.
— Да, — ответила она после паузы. — Я вас слушаю.
— Мне очень нужно с вами поговорить, — произнесла женщина. — Это не телефонный разговор, не могли бы мы с вами где-нибудь встретиться? Желательно сегодня.
— Не знаю, — растерялась Анна. — Вечером я занята. Если только во время обеда?
— Хорошо, — быстро согласилась женщина. — Где и когда?
— Давайте у входа в парк Горького, у арки. Около часа. Вас устроит?
— Да.
— Как я вас узнаю? — после паузы решила спросить Анна.
— Я к вам сама подойду. Только у меня еще одна просьба. Не говорите, пожалуйста, ничего Крылову. Хорошо? Я вас очень прощу.
— Хорошо, — неуверенно согласилась Анна.
— Тогда до встречи.
— До встречи.
«Какой странный звонок? — подумала она. — Что делать? Костя рассердится, конечно, если узнает. Зачем согласилась? С кем бы посоветоваться?» Крылов с утра куда-то уехал вместе с Хориным. «Дождусь все-таки Костю», — решила Анна. Но тот так и не появился до обеда. Посмотрев на часы, Анна вздохнула и отправилась на обещанную встречу.

— Анна? — окликнули ее, едва она вышла из припаркованной машины.
Навстречу шла стройная темноволосая женщина в длинном темном пальто. Стараясь не выдавать обостренного интереса, Анна исподволь внимательно ее рассматривала.
Неброский макияж, в котором та по большому счету не нуждалась, настолько четкими и естественными были черты лица, прямые волосы чуть ниже плеч, шарфик, оттеняющий пальто. Во всем внешнем виде женщины чувствовался стиль. Для достижения полной гармонии не хватало одного — блеска в глазах. Смотрели они грустно и устало. Впрочем, от этого кому-либо она, возможно, показалась бы загадочной.
— Здравствуйте, Анна, — произнесла женщина и остановилась напротив.
— Здравствуйте, Светлана, — ответила та и, не удержавшись, спросила: — Откуда вы меня знаете?
— Я вас видела. Сначала у гимназии, затем у остановки школьного автобуса, — пояснила женщина, опустив голову. — Вы Олега забирали. И девочку. Я поняла, что это ваша дочь.
— Да, Катя, — автоматически произнесла Анна. — А что вы там делали?
— Это долгая история, — женщина, зябко поежившись, осмотрелась по сторонам. — Может быть, пройдемся? Будет теплее.
Анна пожала плечами, соглашаясь. Какое-то время они шли молча. Одна пыталась понять, для чего ее пригласили, другая, нервничая, не знала, с чего начать непростой разговор.
— Вы, я думаю, многое обо мне слышали, — усмехнулась Светлана. — Правда, не знаю, как вам преподнесли всю эту историю.
— Я не собираюсь вас судить, — спокойно и с достоинством ответила Анна. — Я вас не знала. И не знаю.
— Простите, я не хотела вас обидеть, — испугалась женщина. Она не ожидала таких прямых ответов. Надо было знать Анну.
— Просто мне хотелось бы самой вам все объяснить, — добавила она.
— Почему мне? Светлана вздохнула.
— Потому что вы — женщина. И нас с вами связывает не только один мужчина, но и мой сын. Олег. Я надеюсь, что вы поймете меня еще и как мать.
Анна, внимательно выслушав ее слова, промолчала.
— Дело в том, что, уезжая, я вынуждена была подписать бумаги, составленные адвокатами Крылова. Это была моя ошибка. И я за нее расплачиваюсь.
Круглова насторожилась.
— В одной из бумаг был текст, что я отказываюсь от всяческих встреч с сыном, — продолжила женщина, и при этих словах у нее задрожали губы. — Я до сих пор не могу себе простить, что ее подписала. Наверно, не верила в серьезность решения Кости. Он никогда прежде не был так жесток по отношению ко мне. Мне всегда удавалось изменить его мнение. Прежде, — добавила она.
— Но я здесь при чем? — удивилась Анна.
— Подождите. Выслушайте меня, пожалуйста, до конца, — Светлана достала из сумки салфетку и вытерла уголки глаз. — Сначала мне хотелось бы объяснить вам, почему я оставила Костю. Я полюбила другого мужчину. Более того, — она сделала паузу, — я еще никому об этом не рассказывала, но я полюбила его давно до рождения Олега.
Анна удивленно вскинула брови. Об этом она действительно слышала впервые.
— Никто на свете этого не знал и об этом не догадывался. У Миши была своя семья, двое детей-подростков, хорошая жена. Да и не было между нами по большому счету ничего. Так, обмен взглядами, многозначительные разговоры да еще его желание всегда и во всем помочь, подвезти, встретить. Я поняла, что начинаю тонуть и, пытаясь все прекратить, решила родить ребенка. А потом, потом началось самое тяжелое…
Светлана достала пачку сигарет и нервными движениями сняла с нее обертку.
— Вот даже сейчас не могу с собой совладать, — попыталась она оправдаться.
Они не спеша прошли под мостом через Свислочь. Наверху шумел проспект.
— Не дай Бог кому-то испытать такое! Носить под сердцем ребенка от одного мужчины, а продолжать любить другого, — прикрыв глаза, Светлана покачала головой. — Как ни пыталась я заглушить в себе чувство к Михаилу, ничего не получалось. Было еще хуже: порой казалось, что нужны оба, иногда обоих видеть не могла. Сознание раздваивалось. Я ничего не могла с собой поделать. Тогда же, во время беременности, совершенно неожиданно Михаил признался в любви и предложил уйти к нему. Со стрессом надолго попала в больницу. Михаил пытался меня навещать. Запретила. Собравшись с силами, сказала, что не люблю его. Дважды, — усмехнувшись, добавила она: — С первого раза не поверил.
Выглянуло солнце. Ветер перегонял через аллею опавшую листву. Мимо пробежала группа спортсменов, на ходу отвешивая им комплименты.
— Вот здесь мы иногда тайно встречались, — показала она рукой на беседку у реки. — Просто поговорить, большего я тогда не могла себе позволить. Или уезжали в его машине за город. Если я его долго не видела, просто задыхалась от тоски. По телефону мы тоже не могли говорить. После рождения Олега к нам переехала Саша.
Светлана подошла к беседке и прислонилась головой к одной из колонн, скользя затуманенным взглядом по водной глади.
Анна, пораженная таким поворотом событий, не удержалась от вопроса:
— А Костя? Неужели он ничего не видел?
— Знаешь, что самое странное? — Светлана незаметно для себя перешла на «ты». — Он действительно ничего не замечал! Или не хотел замечать. Правда, Саша часто смотрела на меня с подозрением. Но у нее тоже не было никаких фактов. Через некоторое время, привязавшись к ребенку, я снова попыталась выбросить из сердца Михаила. Но от этого стало еще хуже. Я поняла, что совершенно не люблю Костю. И никогда не любила так, как Михаила…
Анна продолжала слушать, неожиданно для себя почувствовав, что вместо негодования от поступков этой женщины в ней растет чувство сострадания. Что такое жить с нелюбимым человеком — она не знала. Но, представляя, как это тяжело, всеми силами старалась избежать этого в своей жизни.
— Сказать кому — не поверят. Но в первый раз мы были близки с Михаилом, когда Олегу исполнилось три с половиной года. Именно в тот день. За это время он успел перевезти семью в Штаты, устроить их и свою жизнь на новом месте и… развестись с женой. Он специально вернулся в Минск за мной. Через месяц после того, что случилось, я поняла, что начинаю не-на-ви-деть Крылова, — сделала она нажим на каждом слоге. — А когда это страшное чувство стало меня переполнять, объявила, что ухожу. В тот же день и ушла. Мне стало легче несмотря на то, что, проводя практически все время в гостиничном номере, я непрестанно рыдала. От горя и от счастья одновременно.
Анна, обладая хорошим воображением, как наяву представляла себе женщину в полумраке гостиничного номера. Страдающую и счастливую.
«Такое состояние присуще только женщине, — отметила она для себя. — У мужчин все иначе: или — или».
Но тут же сам собой возник образ Крылова. Уж ему тогда точно было не до веселья. Двойственное чувство снова охватило Анну: уважение к женщине, которая нашла в себе силы перешагнуть через все преграды, чтобы быть счастливой, и негодование оттого, что другому, дорогому ей человеку эта женщина едва не сломала жизнь.
— Знаю, что понять это невозможно. Да и ни к чему, — понимая ее состояние, произнесла Светлана. — Можно только принять.
Она вновь сделала паузу и, присев на скамейку, снова закурила. Анна тоже впервые достала сигарету.
— Разводом занимался Михаил, у меня не было сил встречаться с Крыловым, — глядя в одну точку перед собой, продолжила женщина.
То ли воспоминания наложили свой отпечаток, то ли Анна находилась к ней слишком близко, но неожиданно она заметила мелкую сеточку морщин вокруг глаз Светланы.
«Сколько же ей лет? — мелькнуло у нее в голове, и, тут же что-то быстро подсчитав в уме, она поразилась: — Ведь она старше меня только на четыре года! И столько вынесла, бедная!»
— Параллельно оформляли бумаги на выезд. Сложностей, знаю, было много, но меня они почти не касались. У Селивана были хорошие связи. Я скучала только по одному человечку, Олегу. Дальше ты все знаешь…
Она замолчала. Молчала и Анна.
— Впрочем, не все, — для полноты картины решила рассказать Светлана. — Через некоторое время, после приезда в Штаты, поняла, что беременна. Очень хотели этого ребенка, но не получилось. Теперь… Я больше не могу иметь детей…
На ее ресницах снова заблестели слезы, и, не в силах сдержаться, она расплакалась. Редкие в это время посетители парка, прогуливаясь по аллеям, с удивлением рассматривали странную парочку. Две интересные, хорошо одетые девушки: одна глубоко задумалась, а вторая так горько плачет. Чего только не увидишь в парке!
— Видно, меня Бог наказал, — сквозь рыдания расслышала Анна и повернула голову.
— Нет, это не Бог. Просто стечение обстоятельств, — вслух подумала Анна. — Жить с человеком и при этом его ненавидеть — гораздо более тяжкий грех. Никто от такого соседства не станет счастливее.
Светлана подняла заплаканное лицо и взглянула на собеседницу. Она не ожидала таких слов, и то ли оттого, что разбередила в памяти давнюю рану, то ли оттого, что ее смогли понять, расплакалась еще сильнее.
— Он не дает мне встречаться с сыном, — сквозь рыдания произнесла она. — Я разговаривала с ним об этом зимой в Киеве и три дня назад. Он неумолим. Я понимаю свою вину, у меня даже в мыслях нет забрать его с собой. Лишь одно: я хочу знать, как растет мой сын, и иметь возможность с ним встречаться. Хотя бы иногда. Пусть даже в присутствии кого-то.
Прошло еще какое-то время. Светлана, слегка успокоившись, достала пудреницу и попыталась убрать следы слез.
— Но почему вы обратились ко мне? — украдкой посматривая на часы, спросила Анна. Время обеда заканчивалось.
— Я приехала десять дней назад. Через знакомых навела справки, узнала, что Костя встречается с женщиной, — не глядя на Анну, ответила Светлана. — Наивная, решила, что, может быть, его сердце оттаяло, стал помягче. Оказалось, не так. Хотя во время последней встречи мне показалось, что он не так зол на меня, как прежде. Тогда что? Месть? Упрямство?
Она снова вздохнула. Анна, задумавшись над ее словами, спросила:
— А как вы с ним разговаривали? Он не терпит, когда ему диктуют какие-либо условия и когда пытаются разжалобить — тоже не любит.
— Я смотрю, вы уже неплохо его изучили, — усмехнулась в ответ Светлана.
— Пока он сам не поймет, что не прав, вам никто не поможет, — продолжила Анна. — Попытайтесь еще раз с ним встретиться.
— Он завтра уезжает в Москву, — безнадежно произнесла женщина. — А я улетаю в субботу. Следующий раз прилечу только после Нового года.
Анна задумалась. О том, что Костя уезжает в командировку, она слышала впервые. К тому же на четверг были куплены билеты на концерт любимой группы в ночном клубе.
«Неужели он забыл?» — расстроилась она.
— Анна, вы могли бы попробовать с ним поговорить? — наконец приступила к главному Светлана. — Знаете, я когда увидела вас с детьми там, в гимназии, так вам позавидовала… Я даже не могу подойти к сыну. Но вы — тоже мать, и кому, как не вам, понять мои чувства.
— Не знаю, смогу ли чем-то помочь, — неуверенно произнесла Анна, подумав при этом «без вреда для себя». — Поверьте, я не имею на него почти никакого влияния.
— Я понимаю, — ответила Светлана, когда они уже подошли к машине. — Но я все равно позвоню вам завтра. Хорошо?
И столько мольбы и надежды было в ее словах, что Анна неожиданно для себя пообещала:
— Хорошо. Я попробую. Простите, но мне пора. До свидания.
— До свидания, — ответила женщина с безнадежной грустью в глазах.

С трудом найдя в себе силы быть корректным по отношению к Кругловой в присутствии других людей, Костя после их ухода просто кипел от негодования.
Ко всем прочим проблемам на прошедшей неделе добавились еще две. Сначала возник очень серьезный вопрос по поводу партнера в России, который был соучредителем. Пусть формальным соучредителем, но что-то там у него стряслось, и после проигранных судов неприятности могли коснуться всего, к чему имели отношение многие его компании. Совместного предприятия в Беларуси в том числе.
Крылов знал о неприятностях партнера с самого начала, но, надеясь на связи хорошо известного в российских деловых кругах человека, ничего не предпринимал. И вдруг в течение недели нужно было срочно решить вопрос о смене соучредителя, лично предложившего этот выход из создавшейся ситуации, чтобы не подставлять под удар других людей.
Создавать какую-то новую структуру времени не было. Оффшоры не годились, Украина тоже отпадала в силу многих обстоятельств, в частности — не единого таможенного пространства. И, тем не менее, именно Дербенев пришел на выручку другу, предложив разумный вариант и одну из своих компаний в России.
Самое интересное, что лихорадочный поиск выхода из ситуации подкинул им решение проблемы, значительно упрощавшее работу с Киевом. Какие только парадоксы не происходят!
Завтра утром придется срочно лететь в Москву.
«Предстоит очередная перерегистрация, — думал Крылов. — Как все надоело. Да еще каждому дай: начиная от пожарников и санстанции, заканчивая… Вот и этим людям, что только ушли, тоже нужны были деньги под благовидным предлогом. То ли в фонд развития, то ли закрытия. Черт поймешь! А пусть попробуют их заработать — мозги набекрень вывернутся, кишка тонка!» — продолжал он злиться, понимая, что и денег даст, и перерегистрацию пройдет.
«Да еще Светлана приехала! — перескочил он на другую проблему. — Ясно же сказал в Киеве: не видать ей Олега!»
Светлана Селиван действительно приехала не вовремя. Сделай это она на пару недель раньше или позже — глядишь, все вышло бы по-другому.

— Анна Николаевна, — раздался через час из телефонной трубки всхлипывающий голос. — Зайдите к Константину Петровичу.
Анна прошла по коридору мимо секретарской стойки. Алла Ивановна даже не глянула в ее сторону, вытирая слезы.
— Какого черта ты врываешься ко мне в кабинет в такой момент? — прямо с порога начал Костя. — На работе ты такая же, как все, неужели не смогла усвоить до сих пор!
Анна, чувствуя свою вину, тем не менее вся содрогнулась от его слов, опустив глаза. Костю же словно прорвало:
— Мало того, что шляешься где попало в рабочее время еще и меня ставишь в неловкое положение! Я что, всем должен объяснять, почему у меня нет никакой дисциплины на работе и ко мне просто так вваливаются в кабинет? Ты понимаешь, что у меня в этот момент могут решаться серьезные дела? Не можешь вести себя как положено — сиди дома, не подрывай мой авторитет! Здесь ты — никто!
Чувствуя, что ей становится дурно, а от всех резких, безжалостных слов начинает мутиться в голове, Анна сделала шаг к ближайшему стулу. Лицо ее побледнело, а голос Крылова стал долетать будто сквозь стену.
«Почему он так кричит? За что он меня ненавидит?» — мелькнула мысль, и она стала медленно оседать, интуитивно ухватившись за спинку стула.
— Ты решила, что здесь на особом положении? Я устал оттого, что… — Костя, стоя к Анне спиной, не успел закончить фразу: грохот падающего стула прервал его на полуслове. Оглянувшись, он не сразу понял, что произошло. Метрах в двух от него рядом с перевернутым стулом, поджав колени и неестественно вывернув руку, на ковровом покрытии лежала Анна.
— Ты что? Что с тобой? — растерянно бросился он к ней и, склонившись, принялся тормошить. Она не подавала признаков жизни.
— Анна! Аня! — испуганно тряс он ее за плечо. — Ты что? Затем быстро схватил на руки и выскочил на коридор:
— Алла Ивановна! У вас нашатырный спирт есть? Алла Ивановна, слышавшая громовые раскаты голоса Крылова, забыв свою обиду, быстро вытянула ящик стола, служивший аптечкой, и трясущимися руками схватила пузырек с нашатырем. Одновременно с ней к Крылову в полном недоумении подбежали несколько человек, оказавшихся рядом.
Костя вернулся в кабинет, растерянно оглянувшись по сторонам. Затем скомандовал:
— Дверь откройте! Да откройте, черт возьми! Алла Ивановна первая сообразила, что он имеет в виду, и дернула неприметную дверь в углу. Костя быстро положил Анну на диван, выхватил у секретарши нашатырь, отвинтил колпачок и, опустившись на колени, подсунул пузырек к носу.
Анна среагировала не сразу. Прошло несколько секунд, прежде чем она сначала дернула головой, затем резко отвернула ее в сторону.
— О, очнулась, — произнес кто-то за спиной Крылова. Только сейчас он заметил, что не один, и, не поворачивая головы, произнес:
— Выйдите. Выйдите все!
Притихший народ быстро покинул комнату. Последней, плотно прикрыв за собой дверь, вышла секретарша.
Анна медленно приходила в себя. В голове шумело.
«Что я здесь делаю? — подумала она, оглядывая стены. — Почему лежу на диване?»
Тут она заметила Костю.
«Что с ним? Почему он такой бледный и на полу?» — она попыталась встать, но Крылов ладонью тут же уложил ее обратно и, опустив глаза, произнес:
— Прости.
Он так и сидел на коленях, не двигаясь с места, чувствуя, что еще немного — и сам отключится. Напряжение последних дней сыграло с ним злую шутку. Он не помнил, когда последний раз в жизни был так напуган. Подняв на Анну глаза. Костя почувствовал, что, наверное, впервые в своей взрослой жизни готов заплакать и, не выдержав затуманенного взгляда ее глаз, вновь опустил голову.
Анна протянула руку и, проведя ладонью по его волосам, привлекла его к себе. Молча. Без слов.
«Я не хочу тебя терять!» — пронеслось у Кости в мыслях и, поддавшись порыву, он обхватил ее и крепко прижал к себе.
«Сердце едва бьется, — стал различать он удары. — Раз, два, три… Зачем я ее мучаю?»
— Поехали домой, — спустя некоторое время предложил он, не двигаясь с места. — Оставляй машину здесь, и поехали. Охрана посмотрит.
— А работа? — тихо спросила девушка. «Черт с ней, с работой! — подумал Крылов. — Я устал. И хочу побыть с любимой женщиной. Больше ни-че-го».
— Поехали, — еще раз твердо произнес он и выпрямился.
— Хорошо, — ответила Анна, безропотно согласившись. Костя протянул руку, помогая встать, и с опаской заметил, что ее слегка пошатывает.
— Тебе помочь?
— Нет, я сама дойду. Голова закружилась, долго лежала, — попыталась она его успокоить.
Взглянув на ее все еще бледное лицо, теперь уже он привлек ее к себе, зарывшись головой в волосы.
— Дымом пахнут, — произнес он, почувствовав непривычный запах.
«В парке кто-то поджег листья», — вспомнила Анна, но ничего не сказала.
Наконец, отстранившись от Крылова, она спросила:
— Мне совсем собираться?
— Как — совсем? — не сразу понял он, затем, грустно усмехнувшись, спросил: — Хочешь отомстить?
— Нет. Месть не в моих правилах.
— Тогда у машины, через десять минут. И не падай больше. Пожалуйста, — попросил он.
— Хорошо, не буду, — ответила Анна, выходя за дверь.
И в коридоре, и в кабинете стояла гробовая тишина. Никто из сотрудников, попавшихся ей навстречу, не проронил ни слова.
Уже выходя из кабинета, сложив компьютер и все, что ему может понадобиться в Москве, в дорожный кейс. Костя услышал призывный звонок телефона. Замерев на секунду, он тоскливо посмотрел на аппарат и решительно вышел из кабинета.
«Меня нет», — подумал он, на ходу сказав те же слова секретарше.

— Заедем куда-нибудь? — спросил он у Анны, едва они отъехали от офиса.
— Зачем? — удивилась она.
— Поужинаем. Не знаю как ты, я еще и не обедал.
«Я тоже», — подумала Анна. Но вместо этого ответила:
— У меня дома все есть. И обед готов, только разогреть. Поехали ко мне.
— Хорошо. Домой так домой, — согласился Костя. «Когда она все успевает? — только подумал он, краем глаза разглядывая ее профиль. — Вот возьму — и женюсь. Сразу все станет на свои места, — неожиданно для самого себя решил он. — Вернусь из поездки и сразу сделаю предложение».
Улыбнувшись от этой мысли, он вновь посмотрел на Анну.
— Я завтра в Москву лечу.
— Надолго? — спросила она, повернув голову. — Жаль, билеты пропадут.
— Сходи с кем-нибудь, — виновато посоветовал Костя.
Он действительно забыл о концерте. Но и изменить ничего уже нельзя. Два предстоящих дня расписаны чуть ли не по минутам.
— Глупый совет. Я никуда без тебя не пойду, — не раздумывая ответила Анна, вновь глядя на дорогу. — Мне без тебя неинтересно. «Точно женюсь», — снова подумал Крылов, услышав ответ. Он прекрасно знал, как она хотела послушать «Машину времени».

Костя уехал в аэропорт в пять утра.
— Я буду тебе звонить, — сказал он напоследок и, поцеловав Анну, как-то по-особенному на нее взглянул. — Возьми два отгула. Анна удивленно подняла брови.
— Зачем? Я не устала, к тому же долго не работала из-за болезни. Что ребята подумают?
— Неважно. Просто… Я прошу, возьми два отгула и отдохни. Я сам все объясню Виктору.
И, заглянув ей в глаза, почувствовал, что еще немного — и точно опоздает на самолет или никуда не поедет.
— Все. Пока. Приеду — поговорим, — улыбнулся он многозначительно и вошел в кабину лифта.
— Я буду ждать, — ответила ничего не понимающая Анна, стоя на площадке в наброшенном халате.

— 4 —

Два свалившихся на нее свободных дня Анна решила использовать с пользой для дела и, захватив с собой Сашу, занялась цветами на участке. Выкопать одни луковицы, посадить другие, подготовить к зиме розы — все это отняло много времени.
За этими делами она как-то забыла о Светлане и о ее просьбе. Вернее, она все помнила, но старалась убежать от принятия решения. Тем более что с Костей так и не удалось поговорить, а что-то решать самой — значило сразу напрячь и без того непростые отношения.
И все же… Стоило ей только мельком подумать о данном обещании, как сразу начинало щемить сердце. Права была Светлана, рассчитывая на ее материнские чувства. У всех они одинаковые. И горе одной матери гораздо быстрее поймет другая мать, а не какой-нибудь даже самый сентиментальный мужчина.
— Саша, — Анна, не вытерпев, попыталась произвести разведку у женщины. — А Светлана, бывшая Костина жена, интересуется Олегом?
Та испуганно отпрянула.
— Что ты! Он ей категорически запретил даже приближаться к нему, сказал, что сразу в суд подаст, а его увезет и спрячет где-нибудь.
— И как вы считаете, он прав? — после паузы спросила Анна. — Только честно. Как женщина, вы думаете, он вправе лишать их общения? Несмотря на все обиды?
Саша присела на маленький стульчик, предусмотрительно всегда находившийся рядом.
— Не знаю, что и сказать, — растерянно ответила она. — Так Костя решил.
— Да, он так решил. Тогда. Но прошло уже почти три года. Каждый в жизни имеет право на ошибку. И Светлана, и Костя.
— Олег ведь до сих пор о ней спрашивает, — неожиданно произнесла женщина, задумчиво перебирая в руках луковицы тюльпанов. — Это я Косте ничего не говорю. И Олег тоже. Чувствует, что папе это неприятно. А еще… Он ведь ее фотографию в книжках прячет. Почти и не помнит уже, а грустит. Кате завидует, что у нее мама есть. Вот так.
— Так почему вы об этом ничего ему не рассказываете? — возмутилась Анна. — Вы одного от страданий оберегаете, а другого, маленького, заставляете так мучиться?
— Да понимаю я все, — вздохнула Саша. — Только от меня ничего не зависит.
— Вы его боитесь? — неуверенно спросила Анна.
— Не его, — опустила голову женщина. — Я боюсь, что он перестанет доверять мне Олега. А без него я не представляю своей жизни.
«Так вот в чем дело! — дошло до Анны. — Она боится вновь оказаться невостребованной! Бедная женщина! Она в таком же положении, как и я: ни мать, ни бабушка родная. В любой момент ее могут выкинуть из этой жизни! Хотя нет, по отношению к ней Крылов на такое не пойдет. Я ведь помню, как он переживал, когда Саша попала в больницу».
— А если бы вам позвонила Светлана и попросила устроить встречу? — тихо спросила она.
— Она никогда этого не сделает, — твердо ответила женщина. — Зная мое положение, она прекрасно понимает, что я никогда не пойду на такой шаг. А почему это вдруг ты так ею интересуешься? — насторожилась она.
— Да так. Слишком много темных пятен для меня в этой истории, — уклончиво ответила Анна. — Ну что? Еще часик поработаем и домой?
— Да, к автобусу бы не опоздать, — согласилась Саша, вставая со стульчика. — А почему мы розы не накрываем? Вон сколько еловых лапок рабочие привезли!
— Рано еще, — задумчиво пояснила Анна и неожиданно произнесла: — Саша, если вдруг я не смогу их укрыть, ну по какой-то причине, не забудьте, пожалуйста, это сделать. Особенно ту, что у меня на окне проросла. У нее еще корешки совсем слабенькие, могут мороза не выдержать.
— Вот вместе и укроем, — не поняла женщина. — Что это ты надумала? Конечно, накроем!
— Это я так, на всякий случай, — улыбнулась Анна. — Все будет хорошо.
«И мы поженимся, — добавила она мысленно. — Или разбежимся».

Около восьми раздался телефонный звонок. Второй, который она ждала в этот вечер.
Первым позвонил Костя. Он был в хорошем настроении, передал привет от Дербенева и сообщил, что купил подарок, о котором она даже не догадывается. Обещал прилететь завтра днем. Удивительно, но в эти два дня он впервые за все время знакомства звонил ей по нескольку раз за день. Прежде такого за ним не водилось.
Звонок от Светланы Селиван был не таким радостным.
— Анна, здравствуйте.
— Здравствуйте, Светлана. В трубке повисла пауза.
— Простите, что звоню вам домой. Вас не было на работе два дня, я просила домашний номер, но мне не дали. Пришлось вычислять по адресу.
— А как вы узнали, где я живу? — удивилась Анна.
— Я ведь говорила, что видела вас с детьми у школьного автобуса. Я за ним на такси ехала. Затем прошла за вами до подъезда. Знакомые только что помогли найти по компьютеру, — как бы извиняясь, пояснила Светлана.
— А что, мой номер уже есть в базе данных? Зимой еще не было, — удивилась Анна.
— Теперь есть. Снова возникла пауза.
— Я завтра улетаю, — наконец произнесла Светлана.
— Я помню, — ответила Анна.
— Вы мне ничего не скажете? — спросила она безнадежно.
— Во сколько ваш самолет?
— В два часа дня. Рейс «Люфтганзы». Анна глубоко вздохнула и наконец произнесла слова, которых сама боялась:
— Вы сможете подъехать в десять утра к «Макдоналдсу», что на площади Бангалор?
— А где это?
— По Богдановича, бывшей Горького, до пересечения с Сурганова. Я там буду с детьми.
— И с Олегом? — не поверила Светлана.
— Да, — ответила Анна, понимая, что выбор сделан.
— Буду. Конечно, буду! — обрадовалась женщина. — Костя разрешил?
— Костя в Москве и вернется завтра. Я не смогла с ним поговорить, — честно ответила Анна.
В трубке вновь воцарилось молчание.
— Вы это сами решили? — вновь зазвучала неуверенность в голосе. — Вы хорошо подумали?
— Да. Я попытаюсь ему объяснить позже. Не знаю, поймет ли, но я попробую.
— Нет, — раздалось в трубке после раздумья. — Он не поймет. Я его хорошо знаю. Спасибо, Анна. Я не поеду. Я не хочу, чтобы кто-то потом расплачивался.
Было слышно, как при последних словах задрожал ее голос.
— Вы приедете, — устало произнесла Анна. — Дело в том, что Олег о вас помнит. Возможно, я не права, но я поступаю так не только ради вас, но и ради него тоже. Ребенок, пока жива мать, обязательно должен с ней видеться. Хоть иногда. Когда знаешь, что тебя любят, легче жить на свете.
То ли от этих слов, то ли от напряжения, просто сковывавшего Светлану в последние дни при мысли, что она не сможет увидеться с сыном, она всхлипнула.
— Он, правда, меня помнит?
— Помнит. И скучает, — затем, почувствовав безмерную усталость, Анна попросила: — Завтра в десять. Хорошо? Народу с утра немного, и вы на самолет успеете.
— Хорошо, — быстро ответила Светлана и добавила: — Мне даже страшно, а вдруг не узнает?
— Узнает, — успокоила Анна. — Он хранит вашу фотографию. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
«Ну, вот и все, — подумала Анна, глядя в темноту за окном. — Вот и все. Выбор сделан. В пользу своей правды на чужой территории».