|
МОЯ ПОДРУГА - МЕСТЬ
|
|
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:28:43 | Ответ # 46
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
На сей раз голос повиновался, и звучал он столь безупречно-убедительно, что весь троллейбус скучился вокруг Марьяны и Пашки, отрезая последнему все пути к отступлению. Поднялся невероятный шум, разобрать можно было только истерические Пашкины выкрики:
- Это не я! Не брал я ее кошелька, вы что, одурели? Она его сама мне подсунула! Пассажиры захохотали.
Доступались до водителя. Он остановил троллейбус и вошел в салон.
Сокрушенно покачал головой, уяснив ситуацию, и Марьяна перехватила быстрые взгляды, которыми обменялись водитель и Пахалов.
- Впрочем, если хотите, - миролюбиво обратился он к Марьяне, как к зачинщице, - я могу изменить маршрут на следующей развилке. Поедем по первому, минут через двадцать доберемся до отделения, сдадим ворюгу, а все дадут показания.
Настроение пассажиров переменилось как по волшебству. Тут каждый внезапно осознал суровую правду: никакой он не свидетель, потому что ничегошеньки не видел! Да, кошелек валялся на полу, кудрявая блондинка вопила, заморыш кричал: "Не я! Подсунули!.." Может быть, и правда - подсунули?!
И Марьяна поняла, что на ближайшей остановке Пашка шмыгнет прочь - и никакая сила не удержит его, никто не поможет Марьяне - кому охота связываться?
И если прямо сейчас, вот сию же минуту небеса не пошлют ей на помощь своего ангела... "Папочка! - в отчаянии воззвала она из глубины души. - Это же тот гад, тот новогодний гад! Ну что же ты смотришь и ничего не делаешь?!"
- Эй, водила, садись за баранку, - сказал кто-то рядом с Марьяной, легко перекрывая голосом неодобрительный пассажирский гул. - Никуда не надо поворачивать. Я из милиции и все видел.
Водила досадливо пожал плечами и вернулся в кабину. Настроение пассажиров снова изменилось - теперь все сочувствовали Марьяне и сурово осуждали Пашку.
- Что-то я тебя там не видел, в милиции! - завякал Пашка, вновь обретая дар речи. Марьянин спаситель усмехнулся:
- А ты что, парад наших войск принимал? - И, профессионально заломив Пашкину руку за спину, подтолкнул того к открывшейся дверце:
- Шагай, приехали.
Марьяна, как во сне, потащилась следом. Чья-то честная рука сунула ей кошелек - напрочь забытый, он так и валялся на полу троллейбуса.
С остановки свернули в боковую улицу. И тут Пашка, с которого Марьяна не сводила глаз, несколько приободрился.
- Не пойду дальше, - уперся он. - Хоть бей, хоть стреляй - не пойду, пока не объясните, за каким чертом вы устроили эту комедию. Кошелька у чувихи-то я не брал, вы оба это знаете!
- Может быть, скажешь, и у того мужика в мятом пиджаке не тащил из кармана? - усмехнулась Марьяна.
Пашка заскрежетал зубами:
- А, тот, с газетой? Ну, у него не взять просто обидно было. Но если ты такая глазастая, то видела: троллейбус тормознул, и я добычу упустил. Так или не так?
- Так, - нехотя кивнула Марьяна.
- И потом стоял, как часовой у Мавзолея - руки по швам, так или не так?
- продолжал Пашка.
- Так, так, - опять кивнула Марьяна.
- И тебя в упор не видел, сумку твою не трогал, портмонета не брал, так или не так?
- Та... - Марьяна осеклась. - Нет, не так!
- Врешь, сучка! - заорал Пашка. - Не знаю, кто ты и зачем все это устроила, но врешь, врешь, врешь!
- А, ты не знаешь, кто? - вкрадчивым голосом проговорила Марьяна - и едва не засмеялась от счастья, что снова смотрит в эти бегающие крысиные глазки, но читает в них не злобное торжество, а страх. И в ее власти превратить этот страх в настоящий ужас.
Какое, оказывается, восхитительное чувство - освобожденная ярость!
Пузырится, играет, пьянит, как бокал хорошего шампанского...
Шампанское! Вот именно - шампанское, из-за которого все началось.
- Не знаешь, да? Отлично знаешь!
- Да я тебя первый раз в жизни вижу, - пробормотал Пашка. - Небось такую хорошенькую не забыл бы.
Это он улестить ее старается, с изумлением поняла Марьяна. А в ту ночь так сладенько не пел. "Блядешка, вот как мужиков заманиваешь, дешевка!" А теперь хорошенькая?!
- Забыл! - взвизгнула Марьяна. - Ничего, сейчас вспомнишь!
Она сделала нетерпеливый жест, и посланник небес, все еще не выпускавший Пашкину заломленную руку, послушно втащил жертву в какой-то дворик, окруженный с трех сторон заколоченными на слом домами. К тому же дворик так зарос травой, что было ясно: он не проходной и вероятность того, что сюда в ближайшее время кто-то заглянет, очень невелика.
Идеальное место для расправы...
И Пашка, похоже, это понял, потому что лицо его побледнело.
- Ты не мент, - пролепетал он побелевшими губами, оборачиваясь к тому, кто так неумолимо держал его. - Не мент!
- Разумеется, нет, - фыркнула Марьяна. - Это...
Она хотела сказать "ангел", но решила не отвлекать Пашкино внимание всякой мистической чепухой.
- Да ты не на него смотри, ты на меня смотри! Пашка поглядел на нее, свел свои пегие бровки - напрягся, стало быть.
- Это было два с половиной года назад, - медленно проговорила Марьяна - и вздрогнула, словно тот же озноб пробрал ее и теперь. - Под Новый год. Ты тогда водил троллейбус по семнадцатому маршруту, и около одиннадцати вечера твоя смена кончалась. Ты остановил троллейбус на площади Минина и начал проверять билеты...
Она замолчала, перевела дух, вглядываясь в Пашку и пытаясь понять, вспоминает ли он хоть что-то. И вдруг глаза его побелели. Марьяна никогда не видела, чтоб у человека вдруг стали белые, как бумага, глаза, даже зрачки побелели. Губы у Пашки сделались тоже белые, и они слабо шевельнулись, издавая чуть слышный шелест:
- Да ладно... брось! Кто старое помянет... Я же пришел через полчасика, а тебя уже не было... только разбитая бутылка...
И Марьяна поняла, что Пахалов ее узнал.
Да, похоже, месть ее почти свершилась! Наконец-то... Это почти невероятно, что Пашка вспомнил, - однако вспомнил! Наверняка отец иногда посылал ему ха-рр-рошенькие сновидения о той ночи, если у Пашки так явно подкосились ноги.
Марьяна медленно покачала головой...
- Нет, ты через полчаса не пришел. И через час, и через два. Ты вернулся только утром, в семь, когда пора было выезжать на линию. И все это время она замерзала в троллейбусе.
Она?!
Только тут Марьяна осознала, что головой-то она покачала, однако не успела произнести ни слова. Это был не ее голос!
Понадобилось некоторое время понять, что обвинения Пашке предъявляет посланник небес. Ну что ж, его неплохо информировали там, откуда послали на задание.
- Бутылку она разбила, пытаясь высадить окно. Звала на помощь, плакала.
А вокруг не было ни души. Мороз в ту ночь завернул под тридцать, и очень скоро твой поганый троллейбус превратился в ледяной гроб.
Марьяну затрясло - от его спокойного, размеренного голоса и от воспоминаний. Боже мой, она в жизни больше так не мерзла! И как она тогда рыдала! Кажется, даже на отцовских похоронах не пролила столько слез. Все они были выплаканы там, в троллейбусе, в то время как эта тварь...
- А в это время ты, тварь, опрокидывал стакан за стаканом в теплой компании и ржал, как конь, рассказывая про девчонку-безбилетницу, которую запер в троллейбусе. И компания твоя - такие же, под стать тебе, бессердечные кобели и суки - тоже ржала и спорила: живая будет девка, когда ты вернешься, или застынет насмерть? Да, ты не исключал, что придется ее утащить в проходной двор и свалить в сугроб. Во дворик вроде этого... - Он сделал широкий жест. - А тебе не кажется, что высокая трава - тоже неплохое укрытие для трупа?
Марьяна, слушая эту вескую, будто удары топора, речь, не сводила глаз с Пашкиной физиономии. Она успела налюбоваться всеми оттенками страха, которые только способно было изобразить человеческое лицо - пусть оно даже больше всего напоминает мордочку хорька. Да, трудновато было переварить Пашке, что кто-то вызнал все его гаденькие, подленькие мыслишки! Однако, к Марьяниному изумлению, лицо Пахалова вдруг озарилось светом надежды, и он пролепетал:
- Так ведь не померла! Живая вон!
- Я-то жива, - кивнула Марьяна, опередив своего небесного союзника. - Меня спасло чудо. А моего отца... - У нее перехватило горло, но Марьяна тут же одолела этот приступ слабости. - А моего отца ничто не спасло. Он умер один, потому что меня не было рядом. Умер один, в мучениях. И некому было вызвать "Скорую", дать ему лекарство или хотя бы воды. В полночь умер. В новогоднюю полночь, которую я встретила в закрытом троллейбусе, а ты...
И тут она едва не разрыдалась. Нет, если тогда Пашка не видел ее слез, то и теперь не увидит!
Он молчал, опустив голову. И вдруг осел всем телом - так внезапно, что посланник небес едва успел удержать его за кисть.
Однако Пашка не сделал ни малейшей попытки вывернуться и сбежать.
Просто опустился на колени, едва не касаясь лбом сырой земли.
Потом спина его вдруг затряслась, и он что-то забормотал, что-то столь невнятное, что Марьяне пришлось опуститься на корточки, чтобы расслышать его лепет. Она поняла: Пашка плачет. |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:29:19 | Ответ # 47
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
Он плакал и бормотал:
- Да убивайте, чего там! Мне только это и осталось. Может, я вам потом даже спасибо скажу. Зато теперь хоть знаю, почему вся жизнь колом стала.
Слышала, осиновый кол в могилу забивают? А в меня забили в живого!.. чтоб не дергался. На другой же день, когда с тобой... я тот троллейбус об столб разбил.
Хотите, покажу, об который? Вон, на Варварке. Лучше бы сам убился. Баба, с которой я жил, выгнала: чтоб духу твоего... а я, может, на ней жениться хотел... Ну, с работы турнули, это само собой. Я запил. Перебивался где чем...
Потом младшего брата забрали в Чечню. Не вернулся... Я из-за язвы не служил ни дня. Кому я нужен? После его смерти мать говорит: "Паша, не пей, ты один у меня остался, уколись, чтоб не пить больше!" Ладно, наскребла мне четыреста тысяч, и я укололся. И что? Ни денег ни гроша, ни радости в жизни. Раньше хоть напьешься и забудешься, а теперь выпьешь - и сдохнешь. Я уж думал, лучше бы помереть, а мать пишет: приезжай в деревню, будешь вместо Костеньки на тракторе...
- Чего ж не поехал? - внезапно подал голос небесный посланец.
- А на что? - глухо вздохнул Пашка, не поднимая головы. - Я б поехал, да кто на билет даст? К нам сто тыщ минимум надо... в Тульскую область.
Я пешком бы пошел, да стыдно к матери бродягою и без копейки...
- А, так ты на проезд добывал в троллейбусе, что ли? - понимающе кивнул Марьянин союзник.
- Ну... вроде того... - прошелестел Пашка и всем лицом уткнулся в землю.
Ангел отпустил его руку, но Пашка не вскочил, не дал деру - так и валялся кучкой грязного тряпья.
Марьяна озадаченно поглядела вверх - и встретила не менее озадаченный взгляд своего нового Друга.
Поднялась и едва слышно шепнула:
- Ну? Что будем делать?
Парень пожал плечами.
"Ого, какие плечи! - подумала Марьяна. - Значит, там, на небе, тоже качаются? И... интересно знать, они там все такие красавцы - или только он один?"
Глаза у него были серые. Пожалуй, посветлее Марьяниных. У нее темные, а у небесного посланца - как сталь. Но не ледяные, совсем нет. А вот волосы темнее Марьяниных. Густые, прямые. Под ее взглядом ангел откинул их со лба (лоб оказался высокий, умный) и растерянно захлопал длинными светлыми ресницами.
Глаза у него были расставлены широко, и в сочетании с коротким хищным носом это придавало лицу выражение и настороженное, и доверчивое одновременно - такое бывает У больших птиц, у орлов, например, у коршунов или У ястребов.
"Как его зовут? - подумала Марьяна. - А разве ангелов как-нибудь назы..."
- Григорий, - прочитал ее мысли посланник небес и протянул руку. - Орлов моя фамилия. - И, увидев, как взлетели Марьянины брови, усмехнулся:
- Нет, не тот самый. И даже не родственник. А тебя как зовут?
- Марьяна Ле... Корсакова, - едва успела поправиться она, потому что с языка невесть почему едва не слетела позабытая "замужняя" фамилия. С чего это вдруг она выпала из гиперпространства?
Марьяна думала, что уже напрочь ее забыла, а тут - на тебе!
Взгляд небесного посланца молниеносно скользнул к ее правой руке, а когда вновь поднялся к лицу, Марьяна прочла в нем такую откровенную радость, что даже смутилась. "Интересно, какое ему дело, замужем я или нет? - подумала она. - Там, в небесах-то..."
Нет, хватит валять дурака! Никакой он не ангел, однако дай бог всем его посланцам являться перед попавшими в беду так же своевременно, как пришел Марьяне на помощь этот высоченный парень с улыбчивыми губами... Губы у него тоже были красивые. Странно и как-то волнующе смотреть на его твердый подбородок и ямку между ключиц, видную в расстегнутом вороте. На шее бьется жилка...
Марьяна быстро отвела глаза. С ума сошла, что ли?!
- Ну хорошо, - сказала она. - Я не знаю, что делать. Пока искала его все это время, вроде бы знала, что хочу отомстить, а теперь...
- Получается, что уже отомстила, только не знала об этом, - сказал Григорий, и Марьяна медленно кивнула, удивляясь точности его слов.
Post edited by Marischka - Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:29:51 |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:30:29 | Ответ # 48
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
- Так... Ну, давай подумаем.
Григорий уставился на Пашкину спину. Марьяна тоже.
Правда, мыслей у нее не было никаких.
Рядом с этим сероглазым парнем, с его улыбкой, с пристальными быстрыми взглядами, которыми он то и дело окидывал Марьяну, и с тем ощущением счастья, которое расцветало в ее душе, не было места пришибленному Пашке Пахалову. Ему вообще больше не было места в ее жизни! Все свершилось и без ее участия, а сегодняшняя встреча в троллейбусе, вдруг с изумлением поняла Марьяна, нужна была только для того, чтобы она узнала: Пашка свое получил, да столько, что чуть жив. Стоит ли его добивать, тем более что благодаря ему...
Вот именно!
Она взглянула на Григория и поняла, что он каким-то непостижимым образом догадался о ее намерениях.
Сунула руку в сумочку, достала злополучный кошелек и вынула из него желтенькую бумажку. Сто тысяч рублей.
"Русскому человеку всегда не хватает для полного счастья ста рублей..." - вспомнилось вдруг. Кто сказал? Достоевский или Чехов, наверное.
Знали, что говорили! Только не учли дикой инфляции девяностых годов двадцатого века. Ну что ж, будем надеяться, эти сто тысяч принесут счастье Пашке Пахалову и завершат мстительные мучения Марьяны Корсаковой, Да, вот именно: Корсаковой.
Никакой не Ле... Всего остального просто не было!
Желтая бумажка плавно спикировала на траву и улеглась рядом с Пашкиным лицом. Лицо чуть-чуть повернулось - и замерло, Пашка не верил своим глазам.
А Марьяна взяла Григория за руку, и они пошли из этого заросшего травой дворика.
Что-то трепетало в груди Марьяны, сердце билось так, будто его то вздымали, то опускали тысячи, десятки тысяч крошечных летучих пузырьков.
"Да у меня в груди будто шампанское играет!" - в изумлении подумала она.
"Которое полусладкое..." - отозвался где-то далеко-далеко бесконечно ласковый голос.
Марьяна в растерянности огляделась, подняла глаза к небу.
И вдруг ее осенило! Повернулась к Григорию, заговорила, не слыша своего голоса, чувствуя только, как от волнения похолодели губы:
- Откуда... откуда ты знаешь, что думал Пашка и его друзья? Ну, насчет того, что я замерзла бы, а они в сугроб меня?..
- Бывают в жизни великие совпадения! - пожал плечами Григорий. - В семь утра я возвращался из компании, в которой встречал Новый год. Вернее, не встречал, потому что опоздал, к счастью... Сначала хотел у них заночевать, а потом вдруг загорелось пройтись по Варварке, возле площади Минина... И наткнулся на эту свору. Конечно, пьянее быть нельзя, чем они тогда, и все же то, что они говорили... и ржали!.. Я прямо-таки к тротуару примерз! А они тем временем погрузились в троллейбус и укатили. Только недолго катались!
Развернулись около Кремля, выехали опять на Варварку - и тут же, напротив той самой остановки, нашли свой столб. Кра-си-во! - Он даже присвистнул. - Так что Пашка тебе не соврал, во всяком случае, насчет аварии.
- Все понятно, - кивнула Марьяна. Шагнула - и опять замерла, уставилась на Григория:
- А откуда... откуда ты знаешь, что в троллейбусе была именно я? И про шампанское? И как меня спас... чудо спасло?
Лицо Григория сначала сделалось изумленным, а потом насмешливым.
- Вот те раз, - сказал он, отводя глаза. - Какой же я дурак. Я-то думал, что ты меня сразу узнала, еще там, когда я сказал, что из милиции. А ты, выходит... Понятно. Да, забавно! А я тебя потом искал, искал... Как вернулся после госпиталя, так все время ездил по семнадцатому маршруту... искал... - Он снова пожал плечами.
Марьяна успела схватить Григория за руку за миг до того, как его пальцы разжались, и стиснула их так, что он пробормотал:
- Ого! - И вновь посмотрел ей в глаза. Марьяна глубоко, прерывисто вздохнула. Пузырьки клокотали теперь в горле и подбирались к глазам. Глаза вдруг защипало.
- Ох, - тихо выдохнула Марьяна. - Ох, боже мой...
- Да, - тихо сказал Григорий, и Марьяна проглотила свой следующий и совсем уж дурацкий вопрос: зачем он ввязался в троллейбусную свару и назвался работником милиции.
Она просто стояла и смотрела на Григория. А потом они как-то враз сделали по шагу друг другу навстречу - и расстояния между ними больше не осталось.
Может быть, час они стояли так, прижавшись друг к другу, а может быть, и много часов - Марьяна не знала. Она ни о чем не думала, только ощущала теплое дыхание Григория на своих волосах. Вдруг какая-то тень проскользнула мимо и заставила их отпрянуть друг от друга.
Они в испуге переглянулись. Потом посмотрели в ту сторону, откуда слышался удаляющийся дробный топот. Пыль вилась столбом по следу Пашки Пахалова, и след этот уже простыл.
- Послушай-ка, - сказал Григорий. - Вон там я вижу бабку, она продает ромашки. А я, знаешь, с того самого Нового года мечтаю подарить тебе цветы.
Можно?
И они пошли покупать ромашки.
- ... Я же сказал: не трогать!
Голос Рэнда, зазвучавший, чудилось, над самым ухом, заставил Марьяну вздрогнуть. Она вскочила и, метнувшись в комнату, успела бесшумно притворить дверь как раз в тот миг, когда Рэнд вышел из-за поворота, говоря:
- Азиз нам еще пригодится. Ему контракт с "Эль-Кахиром" подписывать!
Какая-то сила - та, что спасает жизнь, но о которой мы порою не подозреваем, - забросила Марьяну в ванную, заставила включить краны. В одно мгновение она очутилась под душем. И сумела не повернуться, когда услышала - нет, почувствовала! - как за спиной приоткрылась дверь. Кожа покрылась ознобными пупырышками, но Марьяна все водила, водила по телу горячей струей, и слезы ее смешивались с каплями воды.
Если бы кто-то подошел сейчас сзади, она могла бы убить подошедшего.
Или хотя бы попыталась - чтобы умереть и избавиться от боли, которая, казалось, била изнутри. Марьяна сама не понимала, почему не сгибается от этих ударов в три погибели, как согнулся Григорий...
Но дверь закрылась так же тихо. Очевидно, Рэнд или Салех - нет, все-таки, конечно, Рэнд, потому что охранник непременно распустил бы свои грязные лапы! - очевидно, он увидел незапертый замок и решил проверить, не воспользовалась ли узница удобным моментом.
Да. Воспользовалась.
Постепенно ее перестало колотить, гусиная кожа сошла. Марьяна выключила душ, растерлась полотенцем, оделась, причесала круто завившиеся от пара волосы.
...Волнистая влажная прядь, прилипшая ко лбу Григория...
Эта внезапно возникшая картина едва не сбила Марьяну с ног. Постояла, вцепившись в раковину, незряче глядя в зеркало, пытаясь если не успокоиться, то хотя бы согнать с лица это обреченное выражение горя. Кто бы ни ждал ее там, в комнате, он не должен догадаться о том, что с ней происходит и что ей известно.
Вдохнула поглубже, открыла дверь... пошла.
Но никто ее не ждал.
Комната была пуста - если не считать Саньку, конечно. Задним числом Марьяна спохватилась, что его могли забрать, пока она там осуществляла свою маскировку, - но нисколько не испугалась. Пожалуй, никакая воображаемая опасность ее уже не могла напугать. Да и не только воображаемая. Теперь все сделалось в ее жизни до жути простым и реальным: вот боль, вот смерть, вот предательство...
На всякий случай взглянула на дверь. Нет, чудес не бывает, конечно: все заперто, как надо...
Санька заворочался: ему мешал свет. Марьяна погасила его, оставив только торшер возле своего кресла. Странным образом полутьма принесла облегчение, развеяв туман в голове.
Ну вот все и ясно. А если не все, то очень многое.
"Азиз нам еще пригодится. Ему контракт с "Эль-Кахиром" подписывать!"
Эти слова Рэнда на разные лады отдавались в ушах, больно били в виски.
Значит, Азиз... С самого начала - Азиз. А все остальное - спектакль.
Для тех, кто будет обеспечивать его алиби: для Марьяны и для Ларисы. Возможно, она еще жива. Наверное, Азиз и его наемники (теперь понятно, что Рэнд - просто-напросто наемник, в сущности, такой же убийца, как Салех и все остальные, разве что рангом повыше) опасались Надежды. Наверное, она одна могла бы связать концы с концами, заподозрить Азиза. Если бы Надежда узнала о смерти Виктора, если бы хоть тень подозрения пала на его каирского партнера - Азиза ничто не спасло бы: Надежда его и под землей бы нашла!
Нашла бы... теперь уж не найдет. Теперь они, наверное, уже встретились с Виктором и все сказали друг другу - чего не могли сказать при жизни. Впрочем, им и слова не нужны: они и так все знают о прошлом и настоящем, ведают будущее.
Болят ли их души за тех, кто остался, кому еще предстоят неведомые страдания?
Встретились ли они с Марьяниным отцом? |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:30:53 | Ответ # 49
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
Ей было приятно думать, что эти трое, которых она так любила, сейчас вместе горюют о ней. Наверное, им известно, как можно спастись, только неведомо, как же указать этот путь Марьяне. А может быть, они точно знают, что нет для нее никакого спасения, и хотят лишь наставить, укрепить ее дух перед неминуемой смертью?
Что ж, утро покажет. Только глупо надеяться, что Азизу так уж нужно алиби. Ну, погиб его русский партнер - и погиб. На все воля Аллаха! "Сфинкс" все равно получит свой жирный кусок от "Эль-Кахира", Азизу еще больше достанется, без Виктора-то...
Хотя это еще не факт. Может быть, Виктор и впрямь стал для Азиза только помехой. Но ведь совсем не исключено, что уставные документы "Сфинкса" предусматривают непременное участие двух сторон в совершении каких-то особо крупных сделок. Например, Азиз не может снять деньги со счета без подписи Виктора или его наследников.
Его наследников!
Вот ответ. Азизу позарез нужно, чтобы в живых остался хоть кто-то: либо Лариса, либо Санька, либо они вдвоем. Лариса вроде Марьяны - едва ли способна понять, чем дебет отличается от кредита. Санька вообще не в счет. И рядом с ними будет Азиз, который убедит их в чем угодно! Конечно, он не оставит их без средств к существованию - во всяком случае, сначала, пока не приберет к рукам все богатства "Сфинкса". А потом... Похоже, над Ларисой какой-то рок тяготеет: сперва стал жертвой финансовых интриг отец, теперь из-за непомерной жадности партнера погиб муж...
Как ни страшны были эти мысли, они принесли Марьяне мимолетное облегчение. Может быть, за последние сутки у нее что-то сломалось в душе, может, сделалось что-то с психикой, однако она стала воспринимать свершившееся как... как свершившееся. Как нечто неизбежное, бесповоротное, окончательное.
Она еще оплачет мертвых - если останется жива, если убийцы дадут ей время на эти слезы. А сейчас надо остаться живой - и думать о живых. О тех, кто вместе с нею идет по острию ножа, ежеминутно рискуя сорваться в пропасть. Вот интересно: если по каким-то непредсказуемым причинам "Эль-Кахир" откажется заключать сделку без Виктора, как поступит Азиз? Попытается замазать глаза партнерам: мол, Яценко бесследно исчез, не угодно ли, чтобы при подписании присутствовала его вдова? Правда, она избита и изнасилована до полусмерти, однако мы ее подмажем, подкрасим, приоденем - все будет чин чянарем... Очень смешно! Не исключен, кстати, и такой ход событий: почуяв, что "Эль-Кахир" готов отступить, Азиз разъярится - и прикончит семью своего бывшего партнера. Как недавно прикончил его самого.
Впрочем, едва ли. Насколько помнила Марьяна, Виктор хвалил Азиза как "быстросчетчика", умеющего мгновенно просчитывать все варианты, предвидеть самые незначительные подводные течения и устранять заранее все возможные преграды. Именно Азизу, уверял Виктор, он обязан множеством своих удач. И если уж этот египтянин такой провидец и умелец подстилать соломку, он заранее знал, что убийство Виктора накануне сделки с "Эль-Кахиром" не повредит этой сделке, может быть, даже наоборот. И бесполезно пытаться понять почему. Слишком мало знает Марьяна. А вернее - ничего-то она не знает! Может только предполагать, надеяться, цепляясь за случайные намеки, как за ту самую пресловутую соломинку, которая... которая уже столько раз сегодня - хруп! - и разламывалась в дрожащих Марьяниных руках.
Может быть, все так, как она вообразила. Может, наследники Виктора Яценко все-таки выживут - чтобы способствовать обогащению Азиза. Ладно, черт с ним... Главное, что у Ларисы и Саньки есть шанс. Возможно, есть он и у трусливой невзрачной "нянюшки", которая одна только и может справляться с припадками наследника... Рэнд еще при первой их встрече назвал Саньку "инфантом" - наследным принцем. Марьяна пропустила этот намек мимо ушей, но разве могла она понять, что все это значит?!
Азизу, конечно, и Санька, и она, Марьяна, - лишний риск, но кто знает, как у Виктора составлено завещание? Может быть, Санька и есть главный наследник, может, без него и Ларисина доля становится ничтожной. Итак, гипотетический шанс есть - для них троих, запертых в этом дворце. А вот какой шанс у человека, которого в беспамятстве уволокли в гараж, скрытый зарослями олеандров и прочей тропической гадости?
Марьяна подошла к окну, всмотрелась сквозь ажурную решетку, не заботясь, что шаги часового похрустывают совсем близко, что она может нарваться на окрик. Да хоть на пулю! Сейчас ей было все равно. Сейчас она готова жизнью купить мгновение, во время которого могла оказаться рядом с Григорием, убедиться, что он еще жив. Пусть без сознания, пусть связан, еле дышит - но жив! Она бы поцеловала его. Может быть, за тот краткий миг ей даже удалось бы развязать его и помочь выбраться из этого гаража, перебраться через забор, убежать, улететь, исчезнуть...
Только Григорий без нее не ушел бы, вот что. Он спас бы, конечно же, спас бы и Марьяну, и Саньку, и Ларису! Он прикончил бы этих наемных тварей, а Азиза, который заварил всю ядовитую кашу...
И вдруг Марьяна с ужасом ощутила, что очередная соломинка сломалась в руках, и обломочки ее, увлекаемые бурной волною событий, унеслись по воле обезумевших волн.
Дело было не только в том, что она спохватилась: бред, не с кем ей сторговаться и отдать жизнь в обмен на жизнь Григория. Вдруг - ах, как же это поганое "вдруг" умеет подкосить, сразить полнейшей безысходностью, развеять зыбкие миражи, которые с таким трудом возвело сознание! - вдруг Марьяна вспомнила те слова, которые произнес Рэнд, прежде чем обозначить роль Азиза.
Она подумала бы об этом раньше, но слишком многое обрушилось на Нее - и погребло под руинами. Вот и ослабло внимание. Вот и просвистели мимо ушей эти слова:
"Я же сказал - не трогать!.. Азиз нам еще пригодится".
Так кто же здесь у кого наемник?! Кто у кого стоит за спиной?! И кто кому останется нужен?..
Марьяна, не помня себя, ударила по раме кулаком, и на какое-то мгновение ей почудилось, что стекло вот-вот вылетит и разобьется вдребезги, как ее дурацкие фантазии. Однако стекло подребезжало и притихло, а из-за кустов появился человек. Встав под окном, он приложил к губам палец, словно сказал:
"Тихо!"
Борис!
Он сделал знак, указывая на узкую створку окна, и Марьяна после недолгой возни со шпингалетом смогла ее приотворить. Гудение кондиционера стало чуть громче... да пусть он сгорит, этот кондиционер! Желательно вместе со всей виллой.
- А часовой? - спросила она, приникая лицом к решетке.
- Рэнд перевел его к гаражу. Туда привезли какого-то парня, чуть живого. Из ваших, ты не знаешь?
Марьяна вцепилась в решетку.
Чуть живого! Но - живого. Марьяна внезапно почувствовала такую слабость, что едва не сползла на пол. Но удержалась. Сознание ее прояснилось.
Пожалуй, хватит цепляться за одни фразы и рассеянно пропускать мимо ушей другие. "Ты не знаешь?" - спросил Борис. А откуда она может знать, кого туда привезли? Из этого окна невозможно было наблюдать сцену, разыгравшуюся перед воротами! Откуда ей знать?!
Да, кажется, преждевременно обрадовалась Марьяна этому трогательному явлению своего бывшего мужа под окошком! Рановато забывать руки, стиснувшие ее шею... и этот недавний крик: "Себя жалей! Ненавижу вас всех!"
- Отсюда ничего не видно, - сказала, не пытаясь унять дрожь голоса. - А кто он? Его одного привезли?
Борис досадливо отмахнулся:
- Я тоже ничего не видел. Кто-то из парней сболтнул, вот и все. Ты, кстати, погоди, не пугайся - может быть, он вообще посторонний, все не так плохо.
Марьяна кивнула.
Борис оглянулся, но тихо было кругом - и никого.
Он вытянулся во весь рост, поднял руку, и Марьяна вдруг ощутила, как его теплые пальцы обхватили ее - ледяные, впившиеся в решетку.
- Я пришел... сказать, чтоб ты простила, - с трудом выговорил Борис. - Все уже позади, я сволочь, что пытался это на тебя взвалить. Ты же меня никогда не любила, я тебя просто измором замуж зазвал. Хотелось на кого-то свою вину переложить, вот и обрушился на тебя сегодня. А это подлость, потому что... |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:31:12 | Ответ # 50
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
Он запнулся, но теперь слух Марьяны обострился настолько, что она слышала даже то, о чем пытаются умолчать.
"Потому что жить тебе осталось считанные часы!"
Итак, Борис пришел сказать ей последнее "прости"...
Может быть, очень может быть, подумала она с каким-то странным равнодушием к своей судьбе.
Предположим, Рэнду нужен только контракт с "Эль-Кахиром", а Азизу - весь остальной "Сфинкс". И они сговорились: это, мол, тебе, а это - мне. Но при определенных условиях. Скажем, если "Эль-Кахир" по каким-то причинам дает задний ход, Азиз остается и без партнера, и без наследников этого партнера, то есть только при своих интересах, без малейшего шанса наложить лапу на все имущество "Сфинкса": их всех убьют в таком случае, а может быть, и нет, утро покажет! Но Борис на всякий случай решил обеспечить себе чистую совесть...
Хороши же они, эти гуси-лебеди!
"Ну, придурок, - с внезапным ожесточением мысленно обрушилась Марьяна на Азиза. - Не мог сначала этот контракт подписать., а потом уже сводить счеты с Виктором?! А то и сам теперь неведомо что получишь, и мы висим на волоске..."
Впрочем, откуда ей знать про иезуитские "тонкости" большого бизнеса?!
Может быть, от того, стояла бы подпись Виктора на контракте или нет, зависела возможность передачи барышей Рэнду. Или что-нибудь в том же роде. Нет, лучше не углубляться в эти дебри. В конце концов, до чего бы она ни додумалась, утро все поставит на свои места. А до утра еще, между прочим, немало времени...
Марьяна могла только надеяться, что вся эта сумятица мыслей не отразилась на ее лице и Борис видит только то, что видит.
- Прости и ты меня, - с трудом разомкнула Марьяна пересохшие губы. - Я знаю, что мало тебя любила, но... наверное, мы были обречены на разлуку.
Вообще, какое-то чудо, что вот сейчас мы встретились, за тридевять земель, перед моей... - Она проглотила слово, но по тому, как Борис еще крепче стиснул ее пальцы, можно было догадаться: он понял. - Да, чудо... Голливуд какой-то! А скорее всего ты прав, и тут действует все тот же закон. Закон Всемирного Воздаяния... Из-за меня, хочешь не хочешь, ты стал добычей той ведьмы - вот и я тоже получила по заслугам.
Голос Марьяны задрожал, и она умолкла. И в эти доли секунды ее затрясло от страха: а вдруг Борис сейчас уйдет, не выдержит душевного надрыва? Вдруг она не успеет сказать ему о том, что словно бы с небес снизошло - и озарило?!
Она опять заговорила - торопливо, глотая слова:
- Это закон... он от меня и здесь не отстает! Сегодня... ах, нет, вчера, когда я пыталась спастись, меня хотел защитить один человек. Он, собственно, совсем мальчишка: лет шестнадцати-семнадцати. Он русский, предки его были эмигранты, прадед - известный ученый. Он меня приютил в своем доме, но Абдель и Салех...
Борис вскинулся:
- Я слышал об этом! Сволочи, звери! Они какой-то женщине .руки прострелили, чтобы тебя выманить, да?
Марьяна кивнула.
- Я поверить не могла, что они на такое способны. Пока бежала к двери, они уже...
- Они на все способны, - отозвался Борис.
- Я даже не знаю, жива ли она, - продолжала Марьяна. - Васька меня, наверное, проклинает. С ним-то судьба вовсе несправедливо обошлась: хотел сделать добро, а в награду получил зло. И, вдобавок ко всему, я у них в доме... получается, что украла...
Борис всмотрелся недоверчиво. Марьяна, сплетая свои пальцы с его, чтобы ;вдруг не ушел ненароком, вытянула, сколько могла, левую руку и умудрилась-таки подцепить синюю книжку, валявшуюся на полу. Поднесла ее к окну.
- А, та книжка, - сказал Борис. - Я ее помню. Еще удивился - как она к тебе попала.
- Да я ее читала, когда Абдель и Салех появились. Ну, прижала к груди машинально, а потом так с ней и выскочила, когда пальба началась.
- Да, грабеж и разбой, - невесело улыбнулся Борис. - Грабеж и разбой! Я понимаю...
- Я тоже понимаю, что ты мне ничем помочь не можешь, - отозвалась Марьяна, отводя глаза. - Даже просить не буду. Зачем еще одну жизнь подвергать опасности, верно? И так уже... Но только прошу - напоследок, Борис, напоследок!
- Она пристально посмотрела в большие темные глаза, как бы отпрянувшие от ее взгляда:
- Отнеси им эту книгу. Такая мелочь - а давит, как камень... как могильный камень. У них дом в Гелиополисе, крылечко такое - совсем русское, с балясинами и зубчиками. Под окошком ива. Там рядом отель... кажется, "Зухра", если я не путаю. От дома этот отель видно, значит, близко. Я адреса точно не знаю, но ты найдешь... найди, а, Борис, - бормотала она, не помня себя, не слыша своего голоса, все крепче, до боли вжимаясь лицом в ажурные сплетения решетки, все ниже опускаясь, пока не припала губами к пальцам Бориса. - Все, это последнее. Сними тяжесть, больше ни о чем никогда...
Голос ее прервался.
Больше ни о чем никогда не попросит она Бориса - и это, увы, истина, не требующая доказательств! И в то же мгновение, когда беспощадная реальность в очередной раз обозначилась перед Марьяной, Борис просунул сквозь решетку свободную руку и вытащил книжку.
- Н-ну, может быть, - пробормотал он. - Я как раз еду в аэропорт, надо встретиться с курье... - Борис запнулся, взглянул настороженно на Марьяну, но тут же продолжил уже совершенно свободно, как будто не могло быть никакой опасности в том, что дела Рэнда станут известны Марьяне:
- Гелиополис как раз по пути в аэропорт.
И она поняла, что значит это спокойствие. Итак, по мнению Бориса, ее уже можно не опасаться!
С курьером, значит, надо ему встретиться? Письмецо, посылочку передать с оказией? Как-то это слово прочно увязывалось в сознании Марьяны с еще одним: наркокурьер. Да хоть бы и так! Какая беда, если она узнает даже и это? Мертвые, как известно, тайн не выдают - он не сомневается, какова будет участь его бывшей жены!
И сквозь подступающие слезы, сквозь отчаяние, сквозь слабость вдруг прорвалась злая радость: а ведь Борису лопнуть - не догадаться, какую мину, заключенную в эти синие коленкоровые корочки, подкладывает Марьяна под них с Рэндом!
Она еле удержалась, чтобы не влепить ему это известие в физиономию, но Борис, по счастью, не заметил, как сверкнули ее глаза.
- Прости, - шепнул еще раз - и канул в темноту кустов, таясь от приближающихся голосов.
Марьяна тяжело осела на пол, даже не успев удержаться. Такое вдруг навалилось облегчение, что она дыхание не могла перевести от слабости. Но через какой-то миг уже нашла в себе силы покачать головой и даже усмехнуться.
Себе, собственной наивности.
Почему она так уверена, что Борис не бросился сразу же к Рэнду? И даже если решится отозваться на эту последнюю мольбу, кто знает, когда он отправится к Шеметовым?! Уж, наверное, не сейчас, по пути в аэропорт. Надо обладать слишком буйной фантазией, чтобы представить себе Бориса, который, забыв о делах, выполняет свой последний долг. Да и какой смысл? Что сможет предпринять Васька ночью? Времени у него - чуть, а полиция вряд ли поверит, вряд ли ринется неизвестно куда...
Нет, даже передав заветную книжку Борису, Марьяна все равно чувствовала себя не более уверенной в успехе, чем человек, который вверяет свое письмо лютому смерчу с надеждой, что тот выбросит конверт из своей бешеной воронки точнехонько на крылечко нужного дома.
Марьяна прижала кулаки к глазам, но круговращение световых пятен утихомирить не удалось. Смерч... письмо... неизвестность!
У нее оставалась лишь одна надежда: что те трое, с небес подсказавшие ей обратиться к Борису с этой просьбой, знали, что делали.
Впрочем, не прошло и минуты, как она утратила даже и этот зыбкий призрак, потому что опять заскрежетал неутомимый ключ. На пороге, ухмыляясь, стоял Салех, державший руки на автомате. Окинул блудливым взглядом Марьяну - и вдруг точно спохватился: ухмылочка слиняла с лица, брови грозно сдвинулись:
- Пошли, эй!
Марьяна смотрела на него снизу. Господи... что еще? Ночь на дворе - ну чего надо? Неужели нельзя дать ей прийти в себя - элементарно выспаться перед смертью? Все равно ведь Рэнд уже добился своего, спрашивать больше не о чем. Ну так в чем дело?!
И вдруг до нее дошло в чем. Очевидно, в ней самой. Очевидно, им уже мало Ларисы... Ночь, "инфант" спит: нянька, стало быть, вполне может его оставить. Если утром будет подписан вожделенный контракт и живые смогут уйти - не все ли равно, в каком состоянии? Ну а если их придется убить - тем более, какая разница?! Похоже, Рэнд наконец-то решил поблагодарить за верную службу своих нукеров - бросить им вожделенный кусочек, на который многие уже давно облизываются. |
| |
| |
