|
МОЯ ПОДРУГА - МЕСТЬ
|
|
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:31:53 | Ответ # 51
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
Марьяна медленно подтянула колени к подбородку и еще крепче вжалась в стену.
Салех сделал шаг вперед, и впервые его тщедушная фигура показалась Марьяне более чем внушительной. Салех навис над нею зловонной глыбою:
- Ну что? Прямо здесь хочешь? На полу? Или попросим мальчишку подвинуться на диванчике? Продолжим начатое, а? Теперь Абдель не помешает.
Марьяна почувствовала, как у нее холодеет лицо. От него медленно отливала кровь.
Она пошарила по полу, ища хоть что-нибудь - нож, вилку, гвоздь. Но ничего не нашла. Оставались только ногти и зубы. Она начала медленно подниматься, и, верно, Салех что-то понял, потому что его глаза беспокойно забегали:
- Эй, ты чего?
- Долго мне ждать? - В дверь заглянул Рэнд. Салеха точно плетью обожгли. Он склонился над Марьяной, вцепился в ее плечо, дернул вверх:
- Шевелись давай!
И, едва она успела подняться, потащил к двери.
Марьяна зацепилась за стол, увидев на краю вилку, схватила ее, занесла, но Салех успел увернуться.
Рэнд шагнул вперед, вывернул Марьяне руку.
- Это еще что?
- Ты его спроси! - выкрикнула она, с ненавистью буравя взглядом Салеха.
- Неужели вам мало? Только троньте меня, звери проклятые!
Рэнд покачал головой и повернулся к Салеху:
- Ну, с меня хватит. Понял? Придурок, все готов погубить? Отдай оружие и вали отсюда.
Салех прижал к груди автомат, но под взглядом Рэнда понурился и сунул оружие стволом вперед Рэнду в руку.
- Уходи. Скажи у ворот Алиму, что я тебя отпустил. Он заплатит.
- Рэнд, ты что? - все еще не веря, пробормотал Салех. И тут же закричал, словно вмиг с ума сошел:
- Почему одним все, а другим - ничего?
Почему этот жеребец Шафир развлекается день и ночь, и другие тоже, а я только и знаю: Салех - туда, Салех - сюда, и по зубам, и по морде! Теперь ты меня гонишь, а ведь обещал, что дашь девчонку мне первому.
- Девушка с такими достоинствами может рассчитывать на нечто лучшее, чем ты, козел, - сказал Рэнд по-русски. Потом пошарил в кармане и протянул Салеху стодолларовую купюру.
- Пошел, - сказал он негромко.
Салех, схватив бумажку, пулей вылетел за дверь. Однако на пороге обернулся, и Марьяна вздрогнула, перехватив его взгляд.
Марьяна рванулась так, что Рэнд невольно выпустил ее руку, и отскочила под защиту стола. Баррикада не бог весть, но хоть что-то. Она не пыталась защититься: понимала, что это бесполезно. Вдобавок, даже окажись у нее оружие, довольно просто заставить ее поднять руки и сдаться. Достаточно пригрозить расправой с Санькой.
Но что хочет от нее Рэнд? Чего он еще не знает?! Виктор убит, Азиз пляшет под его дудку, Григорий в плену. Впрочем, что ему Григорий? Может быть, дело в Борисе? Может, Рэнд не пропустил тех странных взглядов, которыми обменивались Марьяна с Бобом? И сейчас спросит: что все это означает?
Ладно, это полбеды. А вот если он поинтересуется, куда Марьяна посылала Бориса и что означают эти изуродованные страницы под номером 9,12 и 97 в книге "Тайна пирамиды Хеопса"?
О господи, безусловно, все это было глупостью, заранее обреченной на провал. Вот и...
Она затравленно глядела на Рэнда, который стоял перед ней, по обыкновению, голый по пояс, в шортах, с голыми ногами. И Марьяну вдруг затрясло от отвращения к этому холеному волосатому телу, к этим веснушчатым ручищам, к мерно вздымающейся груди с тускло-розовыми пупырчатыми сосками.
Желтые глаза Рэнда вспыхнули яростью, он вытащил Марьяну из-за стола и с силой швырнул в кресло.
- Не нравлюсь я - придут другие! - прошипел он. - Мне надоело нянчиться с тобой!
Как ни была перепугана Марьяна, она не могла не отметить этого невольного каламбура: ему надоело нянчиться с нянькой. Сознание ее как бы умерло от страха, но что-то щелкало в голове - похоже было, будто некий датчик реагирует на смысл крика Рэнда.
- Ты, кажется, забыла, что время идет, до восьми остались считанные часы? - грубо выкручивая ей кисть и, похоже, не отдавая себе в этом отчета, проговорил Рэнд. - Или ты по-хорошему говоришь мне, где проводит время твой хозяин, или я отведу тебя к моим парням.
Она вскрикнула - показалось, что Рэнд сломал руку! И только этот приступ резкой боли не дал возмущенно заорать: "Да ведь ты уже видел его мертвым, чего тебе еще нужно?!"
Рэнд отпустил руку, словно опомнившись. Марьяна прижала ее к груди, баюкая, как маленькая девочка - куклу, а сама смотрела, смотрела на него остановившимися, полными слез глазами, не постигая правил дьявольской игры, которую пытался навязать ей Рэнд.
Что это, суматошно толклись в голове мысли, проверка? Рэнд подозревает, что она все-таки заметила незапертую дверь и... и что? Выглянула в окошко в самый неподходящий миг?
А если так, то интересно знать, какую он приготовил участь для Марьяны, оказавшейся полной идиоткой и признавшейся в этом?
Нет. Она не видела ничего - значит, ничего не знает.
- Я не знаю, не знаю! - прошептала сквозь слезы. - Надя знала, но ведь...
- Я, правда, не слышу, что ты там бормочешь, но готов пари держать: не знаю ничего! - передразнил Рэнд жалобным голоском. - Не так ли? Марьяна кивнула.
- Ну что же! - пожал он плечами. - Как говорится, втащил осла на минарет - так теперь научи его кричать: "Аллах акбар!" Что применительно к русскому менталитету может означать: назвался груздем - полезай в кузов. Я уже слишком далеко зашел, чтобы все прекратить, а поэтому, как бы мне ни хотелось оставить тебя в покое, я просто не могу этого сделать. Поняла?
Марьяна почему-то опять кивнула.
- А раз так - пошли.
...Сад оказался велик и, очевидно, стар: деревья смыкались кронами, под ними вздымались огромные кусты роз. Было влажно, душно, и чем дальше тащил Рэнд Марьяну, тем уже становилась тропинка, тем ниже нависали кроны, тем большая сырость воцарялась вокруг. Постепенно аромат роз угас. Воздух застаивался здесь, как в старом погребе. Сбоку тускло блеснула вода, и Рэнд свернул к бассейну. Деревья с темно-зеленой глянцевитой листвой вздымались прямо из водоема, берега были не бетонированными, а выложенными камнем.
Рэнд остановился, прислушался - и поднял руку, словно призывая Марьяну к тишине. Впрочем, и без того было достаточно тихо. Ни ветерка - листва не шелохнется, слышен только странный гортанный звук, напоминающий кваканье старой лягушки. |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:32:12 | Ответ # 52
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
- Смотри, - шепнул Рэнд, наклоняясь к воде и подтягивая Марьяну поближе.
Зашипев от боли, она опустилась на колени и уставилась на черную неподвижную воду... И резко, с криком отпрянула, когда глянцевитая поверхность вдруг с шумом разошлась и из нее, словно прямиком из преисподней, высунулась шишковатая голова чудовища. Приоткрылась пасть... Марьяна зажмурилась.
- Да брось! - укоризненно проговорил Рэнд. - Это же совсем ребенок.
Вроде нашего инфанта. Глупенький несмышленыш, иначе бы не попался сюда в числе трех или четырех других. Я, конечно, их не очень хорошо отличаю, но среди них есть и мой. Я собственноручно ставил на него наживку. Это,. знаешь ли, штука вроде русского перемета, только наживка, конечно, побольше. Курица, например.
Крокодилы, как и акулы, хватают все подряд, все, что трепыхается, и поэтому поймать их на крючок сравнительно легко. Мой приятель - тот, что владеет этим участком и виллой, - приучил меня к такой охоте. Он обожает бифштексы из крокодильего мяса.
Словно разгневавшись, крокодил звучно щелкнул челюстями. Из воды тотчас высунулась еще одна длинная голова, потом другая...
Марьяну затрясло, а Рэнд, похоже, наслаждался охватившим ее ужасом и все ниже пригибался к воде, увлекая ее за собой.
- Один, два, три... - считал он, тыча пальцем, как школьник на уроке. - А где же еще один? Неужели его уже скушали? На мой взгляд, мясо жестковато, вроде старой говядины, однако некоторым очень нравится. Чем крокодил моложе, тем, естественно, мясо нежнее. Правда, в пищу идет только хвост, поэтому от громадной туши набирается от силы килограммов двадцать, а из этих детенышей - гораздо меньше. Эй, эй! - Рэнд посвистел, и головы тварей, точно по команде, обратились к нему. - Видишь, они уже привыкли, что свист - это пища! - обрадовался Рэнд.
Марьяна рванулась так, что Рэнд не удержался на корточках и завалился на бок. Однако руку Марьяны он не выпустил и тотчас же вскочил.
- Зря! - усмехнулся он. - А если бы мы оба сорвались в бассейн? Думаю, я бы выскочить успел, а вот насчет тебя - не знаю... Эти твари хоть и дети, но ушлые - спасу нет. Я же говорю - хватают все, что дергается. Так что если бы я тебя и вытащил, то изрядно обглоданной. Тогда тебя оставалось бы только пристрелить...
- Чтоб не мучилась, - глухо выдохнула Марьяна, глядя в его лицо, казавшееся в блеклом лунном свете почти нечеловеческим.
Чего он хочет? Зачем эти словесные пытки? Или просто развлекается? А может, хочет приготовить к той участи, которая ее ждет, если...
Если что? Если она не откроет Рэнду того, о чем и так ему известно?
Но ведь это идиотизм какой-то. Зачем, зачем это пустое сотрясение воздуха?!
А если и правда - идиотизм?..
Что, если Рэнд - просто психопат, у которого от удачного завершения дела случился сдвиг по фазе, и он даже позабыл на радостях, что Виктор уже убит, один из охранников - тоже, а второй - в плену?
Что, если Рэнд сейчас отдаст приказ пытать Марьяну, опуская ее к крокодилам?
Недаром еще тогда, на допросе Надежды, Рэнд вел себя странно. Этот наряд арабского шейха, эта грубость, вылившаяся в звериную жестокость...
Да он безумен, безумен! Она в руках безумца!
Как образумить его? Напомнить, что все уже сделано, что нынче вечером в ворота въехал "Патрол", из которого... Может быть, Рэнд все вспомнит и оставит ее в покое?
Ну да... Это напоминание всего-навсего будет означать, что Марьяна все видела. И что тогда сотворит с ней Рэнд, в дела которого она осмелилась сунуть нос?
О господи, и так плохо - и этак ужасно. Если бы хоть эти мерзости зубастые не пялились из воды, словно в ожидании, словно говорили: мол, как ни крути, Марьяна, а попадешь к нам.
Рэнд дернул ее за руку:
- Ну?!
"Да он все равно убьет меня, - будто о чем-то постороннем подумала она.
- Этот человек безумен, но мало того: он по натуре жесток. Чужие мучения доставляют ему удовольствие. Это для него - как наркотик. Он мучил Надежду не ради ответа - ради кайфа. Убил - ради кайфа. И меня тоже?"
Она взглянула на Рэнда, увидела его зверский оскал - и внезапная ярость овладела ею. Воздух вокруг нее, чудилось, зазвенел, завибрировал, как звенит, вибрирует ночное небо, пронзенное встречными стрелами молний. Марьяна перестала бояться Рэнда так внезапно, что ее даже оторопь взяла. С самой первой встречи, даже еще до этого, пока ее везли к неведомому боссу, Марьяна только и делала, что тряслась от страха. Потом она пыталась уловить смысл в его поступках - а в них, может быть, и смысла нет вовсе. Так чего ради трястись? Смерть не имеет лица - Марьяна все равно ее не увидит. И если Рэнд взял на себя роль этакого Азраила, то это уж он дал маху. Он перестарался, пугая Марьяну! Даже страху человеческому может, оказывается, наступить предел. Страху и готовности терпеть унижения.
Она рванулась и высвободила руку. Но не бросилась бежать. Дала слезам выкатиться из глаз и, дуя на синяки, кольцом охватившие запястье, прошептала как могла жалобнее:
- Не надо! Давайте уйдем отсюда! Пожалуйста... я не могу больше! Я скажу все, что знаю. Виктор сейчас должен быть на вилле Азиза - это его партнер, Азиз Ашер. Адрес.., вроде бы Эль-Мансор, квартал 19. Да, точно - 19.
Прямо на берегу, там очень красиво!.
И тут она наконец-то позволила себе заплакать по-настоящему.
Как ни странно, слезы принесли облегчение - но очень недолгое. Большего Марьяна просто не могла себе позволить: надо было наблюдать за Рэндом. Она и наблюдала, а точнее, пялилась на него широко раскрытыми глазами, из которых ручьями лились слезы, всхлипывала, задыхалась, тряслась...
Было довольно темно, однако опасность обострила зрение, и Марьяна не упустила ни единого оттенка мимики: ни взлетевших бровей, ни расширенного, остановившегося взгляда - Рэнд был изумлен. Однако тотчас это выражение сменилось улыбкой превосходства и нескрываемого удовольствия.
Конечно, если воспринимать события с той точки зрения, с какой их хотел преподнести Рэнд, это было объяснимо: он вырвал у Марьяны информацию и должен быть доволен.
На какой-то миг Марьяне даже обидно стало, что Рэнд считает ее столь беспросветной идиоткой, а ведь она с самого начала не сомневалась, что этот официальный адрес Азиза ему должен быть известен. Да и неофициальный тоже, ибо Виктора больше нет...
Чему же Рэнд так обрадовался сейчас? Ответ мог быть только один:
Марьяниному предательству.
Ну что ж, подумала она, каждый "отрывается" по-своему. Кто-то - убивая или унижая людей. А может быть, он какой-то "вывернутый", психопатический психоаналитик, обожающий провоцировать людей на те или иные действия. Скажем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предугадать реакцию Надежды на появление розового дога. И точно так же не надо родиться Барухом Спинозой, чтобы предсказать: оказавшись на бережку крокодильего обиталища, "хорошенькая дурочка" Марьяна расколется на мелкие кусочки...
Марьяна провела ладонью по волосам, по лицу. Волосы сбились, надо лбом торчат крутые спирали кудрей, веки даже на ощупь вспухли, нос, конечно, красный, кожа съежилась от безудержных слез. Нет, никто не назовет ее сейчас хорошенькой! Ну а дурочкой?.. Пожалуй, Рэнд относительно нее ошибся дважды.
Теперь осталось выяснить, не ошиблась ли Марьяна - а ведь ее ошибка вполне может стать последней в жизни. Если Рэнд все-таки не удовлетворится ее нравственным падением, ее предательством... если он захочет увидеть страх смерти в ее глазах...
Нельзя молчать, вот что! Нельзя оставлять Рэнда наедине с его умозаключениями! Говорить, говорить все равно что - что в голову взбредет!
Она громко, всхлипнула:
- Что вы с ним сделаете теперь, с Виктором? Убьете?
- Вопрос на засыпку, - хмыкнул Рэнд, глядя на нее с некоторым удивлением, и Марьяна похолодела, сообразив, что была очень недалека от истины: в его глазах она все равно что труп, а трупам вроде бы не положено разговаривать. - Угадай с трех раз!
Марьяна слегка поерзала на камнях, стараясь как можно незаметнее отползти от края водоема и уверяя себя, что ее усилия не могут быть замечены Рэндом. |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:32:31 | Ответ # 53
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
- Ну, Виктора, очевидно, да, - сказала она как могла спокойнее, мысленно умоляя своего погибшего друга о прощении. Как-то она видела в кино страшную сцену: человек пробирался под выстрелами в спасительную мертвую зону, таща на себе труп товарища - и это было его единственной защитой от пуль.
Сейчас Виктор был для нее такой вот защитой. - Его - да, я понимаю. А остальных?
- Какой смысл оставлять лишних свидетелей? - ласково, словно несмышленыша, спросил Рэнд. -Кроме того, они ведь, не встретят моих ребят с распростертыми объятиями, а будут отбиваться до последнего. Хочу я этого или нет, но они обречены. Таков закон войны, не я его выдумал. Мы оба играли в смертельную игру, а победителя назовет время...
Марьяна похолодела. Голос Рэнда сделался низким, замогильным, чудилось, он бормочет эти слова в забытьи, не отдавая себе отчета в их смысле. У Марьяны даже возникло ощущение, что Рэнд разговаривает не с ней, а с кем-то... неведомо с кем! Нет, он точно шизанутый.
Уж не вслух ли она это брякнула?
- Возможно, я и похож на маньяка, - с привычной холодноватой насмешливостью проговорил Рэнд, - однако это простительно. Слишком долго я мечтал о встрече с одним человеком, готовился к ней... чтобы оставаться спокойным. Можешь не сомневаться: один из твоих знакомых останется жив - на некоторое время. Нет, не господин Яценко - с этим все ясно как дважды два.
Другой! Ему даже будет предоставлена возможность попутешествовать по морю. Не скажу, что это окажется комфортабельное путешествие. Будет связанный валяться в трюме! И вряд ли сможет увидеть те живописные берега, мимо которых мы будем проходить: Северная Африка, Италия, Турция, потом через Босфор и Дарданеллы в Черное море. Ну а уж там рукой подать. Горы... и селение в горах, где его давно ждут. Полтора года! Там рядом девять могил. Возле них все и закончится. А я вернусь в Каир, в свою лабораторию. Я ведь врач, ты знаешь?
- Патологоанатом, да? - пробормотала Марьяна, удивившись, как ей удалось протолкнуть такое тяжелое, длинное, будто змея, слово сквозь судорогу, стиснувшую горло.
Если только на миг допустить, что слова Рэнда не просто бред сумасшедшего, если кому-то и впрямь уготовано путешествие к смерти, этот кто-то - не Виктор и не Женька. Оба мертвы, жив только Григорий, а значит...
Сурова стала судьба, сурова и немилостива! Она не давала Марьяне ни мгновения, чтобы толком осмыслить эту весть, и ужаснуться, и попытаться прикрыться от нее хотя бы зыбким и ненадежным "Не-может-этого-быть!".
Неосторожное слово безотчетно сорвалось с ее губ и мгновенно стало добычей хищного слуха Рэнда:
- Патологоанатом?! Откуда ты знаешь? Что ему сказать? Сослаться на Бориса? А с какой радости Борису, вернее. Бобу, сплетничать с первой встречной - вдобавок пленницей, вдобавок обреченной - о своем друге? Нет, Бориса подставлять нельзя. Пока еще мерцает та самая звездочка в вершине пирамиды Хеопса... Что же сказать, о господи?! И тут же она сообразила что.
- Салех что-то такое говорил, - обронила Марьяна, небрежно пожав плечами. - Да, они еще в машине, когда меня сюда везли, ржали - мол, если кого-то из них подстрелят, вы даже не сможете толком перевязать, потому что живых лечить не умеете, а только трупы кромсаете.
Ей даже легче стало от той рассчитанной гадости, которую она с невинным видом влепила в яйцо Рэнда. Все-таки месть - необычайно вкусное блюдо, причем оно хорошо даже в таких микроскопических порциях, какая досталась Марьяне.
Конечно, до насыщения далеко, а как приятно!
- С-суки! - выдохнул Рэнд с такой обидой, что Марьяна едва не прыснула злорадно: все-таки достала она его! Хоть чуть-чуть, но достала! - Ладно, Абдель сдох, а Салеха я еще накрою. Рану перевязать не сумею, ишь ты! Да я ему яйца фаллопиевыми трубами перевязал бы, чтоб отсохли!
Такой изощренной по своей нелепости угрозы Марьяне еще не приходилось слышать ни разу в жизни. Тем более что эти самые трубы - как-никак принадлежность женского организма, а... а все остальное - сугубо мужского. Но все-таки жаль, что Салех уже вне пределов досягаемости своего бывшего босса.
Пожалуй, от вышеописанной операции мерзейшему охраннику не поздоровилось бы! И Марьяне удалось хотя бы отчасти расквитаться с мерзавцем. Впрочем, Салех и так оказался изгнанным - не без ее участия. Странно, что Рэнд за нее заступился. Но бессмысленно пытаться искать человечность в его поступках! Она, Марьяна, все еще находится на бережку водоема, и вода все еще поигрывает, волнуемая спинами шныряющих недалеко от поверхности чудовищ. Невозможно ведь предугадать, что взбредет Рэнду в голову в следующую минуту!
- Вы что - частник? - спросила она.
- Кто? - вскинул брови Рэнд.
- Ну, я хочу сказать, работаете на дому? Видите ли, я была уверена, что эти, пагало... - Наконец-то Марьяна запуталась в дебрях этого словца! - Ну, что доктор мертвых работает в морге, а не... не в домашних условиях. Вот я и говорю - вы частник?
- Частник! - фыркнул Рэнд. - Скажите еще - кооператор. Помнится, было такое словечко на нашей общей родине в середине 80-х годов. Я его в свое время тоже удостоился, хоть и врач. Да, теперь я, пожалуй, частник. На своем веку я сменил как минимум две медицинские специальности, однако патологоанатом - это тоже лишь ступенька на лестнице, ведущей к совершенству. Теперь меня можно называть бальзаматором.
Теперь уж Марьяна вытаращила глаза.
- Бальзамо... - начала она, и это новое слово оказалось столь же неодолимым для ее дрожащих губ, как прежнее.
- Ни к Бальзамо, ни К.Калиостро отношения не имею, - перебил Рэнд. - Я бальзаматор! - И рывком, схватив за плечи, поставил Марьяну на ноги. - Пошли, да поскорее!
Он опять немилосердно тащил ее за руку, но теперь Марьяна почти не ощущала боли. Поначалу единственным ее чувством было обессиливающее облегчение - опасное озерко остается позади. Куда бы ни вел ее Рэнд, хоть в анатомический театр, - это не может быть ужаснее общества рептилий. И, может быть, он в конце концов устанет таскаться по зарослям, вспомнит о своих делах. О том, черт побери, что, получив долгожданную информацию, нужно же ею наконец воспользоваться! Хотя бы из вежливости: все-таки Марьяне дорого стоило ее "признание". Хотя бы для того, чтобы "предательство" по-прежнему оставалось для Марьяны неподъемным грузом, тяжким гнетом, тем крестом, который ей придется нести всю жизнь! Рэнд странным образом забылся... нет, не зря он так разъярился из-за "сомнений" Салеха в его медицинских способностях. Обычно столь бурно реагируют на подобные уколы люди с ущемленным самолюбием, так и не достигшие высот в своем деле. И они готовы перед каждым встречным-поперечным распинаться о трудовых победах и достижениях, о наградах, премиях, баснословных открытиях, о соперниках и завистниках, которые стоят на пути... Однако все это существует только в их воображении. Ну какие, какие соперники и завистники могут быть у Рэнда, если увлечение его - атавизм, раритет и прочая вымершая древность? Ну кому нужны в наше время бальзама-торы?!
Словно прочитав ее мысли, Рэнд оглянулся:
- Смысл бальзамирования отнюдь не утрачен с годами. Древнее, чем египетские мумии, вера человека в переселение души. Индийцы называют это сансарой. Однако никто и никогда не узнает, кем он станет после смерти: мол, если туп, как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом целый век, пока помрешь. Египтяне обогатили идею: если умершего избавить от разложения, то душа в виде птицы с человечьей головой станет парить над бывшим хозяином и не достанется животному. Разумеется, сейчас такие тонкости мало кого заботят.
Смешнее всего, что египтяне признают мумии только в музеях, а вот наши соотечественники... Именно у них мое ремесло нарасхват. "Новым русским" нужно знать одно: после смерти он останется как огурчик. Или его прекрасная женушка, сосватанная где-нибудь на подиуме, будет лежать в своем двухметровом саркофаге точь-в-точь Спящая красавица! Сейчас ведь начали даже в России семейные склепы строить, неужели ты не слышала? Словом, когда я надумаю возвращаться, организую там Бюро Нетленных Дел.
Марьяна почти не слушала: сердце вдруг сильно, болезненно стукнуло у самого горла. У нее даже дыхание перехватило! Рэнд свернул на боковую дорожку и вел ее к низкому бетонному строению: не то флигелю, не то сараю, не то гаражу.
Марьяна быстро оглянулась через плечо - и поняла, что не ошиблась. Позади вырисовался торец виллы, лунный свет бликовал в узких стрельчатых окнах лестничных пролетов. Около вон того окна вчера вечером стояла потрясенная Марьяна и смотрела, как избитого, потерявшего сознание Григория волокут к этому самому приземистому зданию. И Рэнд ведет ее именно сюда!
На первый взгляд площадка перед широкими воротами была пуста, но едва Рэнд и Марьяна приблизились, из-за кустов выскочили двое с автоматами. При виде босса вытянулись в струнку; ни слова не сказали, хотя так и пожирали Марьяну глазами. По знаку Рэнда отперли ворота. Вспыхнул свет. Голые бетонные стены неширокого коридора. Сладковатый запах - легкий, едва уловимый, но неприятный.
Лампы дневного света, рубильник на стене. Еще одна дверь. Скрежет ключа... и в лицо Марьяны ударил яркий свет и волна того же запаха, только ставшего гораздо более сильным.
Она замерла на пороге, но Рэнд легонько подтолкнул ее в спину - и невольно пришлось шагнуть вперед, оказаться ближе к белым кафельным столам, стоявшим в два ряда. Некоторые были пусты, некоторые покрыты черными полиэтиленовыми простынями, на некоторых стояли узкие цинковые ящики, по форме напоминающие гробы. |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:32:58 | Ответ # 54
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
Морг.
Рэнд пошел меж столов, ласково похлопывая то, что вздымалось под черными покрывалами, и принялся вещать, подобно экскурсоводу в музее:
- Строго говоря, современный процесс бальзамирования давно отлажен. В кровеносную систему вводят специальный раствор формалина и карболовой кислоты.
Прекрасно сохраняет формы мышц и раствор каучука в бензине, формалин и спирт. И все-таки тело в таком случае следует хранить в специальной ванне.
Марьяна почувствовала руки Рэнда на своих плечах, а потом он пригнул ее поближе к одному из цинковых ящиков.
Она вскрикнула, ожидая увидеть труп, однако ящик был наполовину пуст, если не считать зеленоватой жидкости с маслянистым оттенком, так живо напомнившей Марьяне медленное колыханье воды в озерке в глубине сада, что она вывернулась из рук Рэнда и отшатнулась.
- Но это ведь только раствор, - сказал тот, глядя непонимающе: мол, ну чего тут особенно пугаться-то? - Кстати, я не принадлежу к числу сторонников этого метода. Он примитивен и бездуховен. А вот как, например, выглядела процедура настоящего бальзамирования в Древнем Египте: через нос извлекался головной мозг, взамен которого вводилось некое смолистое вещество. Затем вскрывали брюшную полость и, вынув внутренности, промывали тело пальмовым вином, наполняли миррой, кассией и другими благовониями. Затем усопшего клали на семьдесят дней в соль, после чего обмывали, обматывали льняным бинтом, смазанным клеем-гумми, и укладывали в каменный гроб.
Он махнул рукой в сторону настоящего саркофага, громоздившегося на одном из столов.
- Однако и в этом способе масса недостатков. Главным образом тот, что не видно тела, которым желают любоваться родственники! При этом известно, что скифы и персы использовали в качестве консервирующих средств растопленный воск, а греки - еще и мед: скажем, медом было покрыто тело Александра Македонского.
Рэнд встал между двумя столами, на которых громоздились черные груды, и сделал движение сорвать покрывала, но внезапно спохватился:
- Ах, да! Тех же увезли! Это новые, еще не обработанные... Жаль, не могу продемонстрировать конечную стадию, однако не хвалясь скажу, что близок к разгадке. Мой метод включает обязательную сильную консервацию при первичном окоченении, затем - извлечение внутренностей, затем - соответствующие впрыскивания под кожу и внутримышечно, ну а под занавес - закрепление тела особым прозрачным составом, в который входят и воск, и мед, и некоторые химические вещества. Уверяю: результат превосходит ожидания! Кстати, на первый этап обработки можно и взглянуть.
Рэнд двинулся к самому дальнему ящику, стоявшему в конце морга, у низенькой дверцы, заложенной тяжелым брусом. Марьяну вдруг поразила мысль, что там, быть может, тоже трупы. И дверь заперта столь надежно потому, что Рэнд боится: а вдруг однажды, когда он будет издеваться тут над каким-нибудь мертвым телом, другие не станут ждать своей очереди - и набросятся на него?
Ее шатнуло. Да, общение с этим "смертельных дел мастером" не может пройти для человека бесследно! Ох, да уйдет он когда-нибудь отсюда?! Или... или он притащил Марьяну сюда, чтобы продемонстрировать ей не только свои профессиональные достижения, но и ее последнее пристанище? Ему наверняка нужны трупы для опытов. Кто мешает пристрелить ее прямо здесь, чтобы не тратить сил, не носить потом тело туда-сюда?
Марьяна обреченно опустила голову. Если этому все равно суждено случиться, не все ли равно, когда и где?
Она сама удивлялась своему безразличию. Или это запах формалина обессиливает, "консервирует" мысли и волю? Скорее бы уйти отсюда... так или иначе! И она обреченно потащилась к Рэнду, покорно заглянула в цинковую ванну - и вскрикнула, увидев зеленоватое женское лицо, спокойно, даже сонно глядевшее на нее из-под тонкого слоя жидкости. Вгляделась - и отпрянула, закричала в голос, забилась, схваченная руками Рэнда.
Надежда! Там лежала мертвая Надежда! А на тех двух столах... новые, еще не обработанные... это Виктор с Женькой! Марьяна знала это теперь наверняка, чудилось, что и сквозь плотный черный пластик она проницает взором окаменелые тела, сведенные судорогой конечности, разглаженные последним, смертным спокойствием черты. И вдруг за дверью что-то начало биться, да так, что эта наглухо запертая дверь заходила ходуном. И хотя оттуда не доносилось ни звука, Марьяна почуяла сердцем: там Григорий. Связанный, лишенный возможности говорить... приготовленный, как и все остальные, к смерти... именно к той, которую задумал для него этот взбесившийся зверь - Рэнд.
"Григорий!" - хотела крикнуть она, однако в тот миг, когда любимое имя готово было сорваться с ее уст, остановила себя, успела вспомнить, что неоткуда ей знать, где находится Григорий! Окликнет его - и пуля Рэнда немедленно поставит точку после этого слова. А ведь теперь и Григорию, и Саньке не на кого надеяться, кроме как на нее...
Эта мысль оказалась уже невподъем для изнуренного потрясениями сознания Марьяны. Нет, она еще помнила, что заставила себя закрыть глаза, чтобы не видеть, как дрожит дверь, как бьется в нее Григорий... но открыть их уже не смогла.
...Она никогда не видела той картины, которая сейчас возникла перед ее взором, знала ее только по чужому рассказу, а потому нечего было удивляться, что все вокруг окружала как бы зыбкая дымка нереальности.
Вершины далеких белых гор дрожали и таяли в сером мареве, и шел мелкий дождь. Марьяна словно бы ощущала его капли на своем лице. И было холодно: так холодно, что ознобная дрожь била высокого парня в камуфляже, с погонами лейтенанта, стоявшего у подножия горы. Впрочем, он не ощущал этой дрожи, как не ощущал холода и мороси, которая посеребрила его русые волосы и мелкими каплями скатывалась по исхудавшему лицу. Он что-то шептал... губы его шевелились, но ухо человеческое не могло бы уловить этот шепот. Только те, к кому он обращался, слышали его, хотя находились отсюда в невообразимых, запредельных далях. Впрочем, тела их еще оставались на земле, заваленные грудой камней, на которую и смотрел лейтенант, шептавший:
- Абакашин Сергей Валерьевич, 1975 года рождения.
Васнецов Игорь Леонидович, 1976 года рождения.
Кондратюк Виталий Андреевич, .1976 года рождения.
Манкиш Филипп Александрович, 1975 года рождения.
Селиверстов Николай Сергеевич, 1976 года рождения.
Он вызывал ребят по алфавиту, будто на перекличке, и видел их сейчас такими, как в то утро - последнее утро перед марш-броском на Чертов аул. Так прозвали солдаты это проклятое место, где-то высоко в горах, откуда по ночам спускались боевики: словно на крыльях слетали с гор, убивали - и успевали исчезнуть прежде, чем русские могли спохватиться и ринуться в погоню.
За две недели они оказывались в расположении части трижды: непредсказуемо-внезапные, незримые, беспощадные. С трудом удалось установить, откуда они приходят. Чертов аул?! Это вызвало общее изумление. Да ведь его жители были известны своей лояльностью к русским! Приносили в расположение части баранину, лаваш, яблоки... Ну что ж, не первый случай, когда миролюбие или нейтралитет горцев обернулись предательством. Те, кто знал их раньше, клялись: народ злобный, никакие общечеловеческие понятия чести и совести для него не существуют. Только закон джихада: священной войны против неверных.
Русские были неверными, захватчиками - против них были хороши все средства.
Что же, подумал тогда лейтенант, и против предателей - тоже. Он сидел на броне "бэтээра", ползущего по горной дороге, и не сомневался, что там, в ауле, их продолжают считать дураками. |
| |
| |
Марина
Марина
|
Число: Воскресенье, 06-Мая-2007, 19:33:20 | Ответ # 55
|
|
Хозяйка
Админчик
Сообщений: 28968
Репутация: 19
Страна: Германия
Город: Бремен
Я Offline
С нами: 24-Ноября-2006
|
...Они не ошиблись, еще успел подумать лейтенант, когда через мгновение катился по склону в ущелье, оглушенный грохотом автоматных очередей.
Его спас выступ скалы, на котором он повис. Его спас крутой склон, по которому боевикам неохота было лезть, ежесекундно рискуя сорваться в клокочущую пропасть. Его спасла самоуверенность литовской наемницы-снайпера: чтобы она - да не убила русского?! Такого не может быть! Его спас туман, приползший из гор полюбоваться на дело рук девяти братьев-горцев, которые вышли из Чертова аула, чтобы взять пленных. Завтра они должны были праздновать день рождения своего младшего брата - он, правда, жил далеко отсюда, в чужих краях, он был врач, - однако старшие братья, любившие его больше собственных детей, всегда праздновали день его рождения. Может быть, он и вылечил когда-нибудь каких-то русских, рассуждали братья, но это лишь по недомыслию. Аллах, конечно, простит его за это, тем более если от имени брата будут убиты новые и новые русские: а в день его рождения - сразу пятеро! Они были довольны своим подарком и знали: он тоже будет доволен, когда узнает об этом.
...Весь аул пришел смотреть. Гостья, которая стреляла не хуже мужчин, тоже была приглашена. Сначала братья боролись. Потом стреляли в цель по мишеням. Потом с песнями погнали русских по горной тропе - все выше и выше. Там расстилалось поле: да, высоко в горах, защищенные от ветров, лежали клочки прекрасной, плодородной земли. Были там и луга, где обычно пасли скот, а иногда устраивали праздники и состязания по джигитовке.
В джигитовке соревновались и сейчас. Чья сабля острее, кто с одного удара ловчее смахнет русскую башку...
После этого до самого вечера в горах пировали, возглашая здравицы в честь любимого младшего брата и клятвы Аллаху вести джихад до победного конца, пока не содрогнется от поступи воинов ислама сама Москва. Потом пели. Потом, когда небо над горами начало темнеть, каждый из жителей аула взял камень и бросил его в окровавленную насыпь у подножия горы. Насыпь получилась высокая.
...Около нее и стоял под моросящим дождем русоволосый лейтенант. Он сам не знал, как выжил и добрался до своих, но знал, для чего: чтобы однажды встать здесь, под горой, и провести эту перекличку. Он слышал, как ему отвечают, - издалека. Издалека... Он знал, что Абакашин, Васнецов, Кондратюк, Манкиш и Селиверстов смотрят на него сейчас. И они видели: все видели, что сделал он для них. Пока часть отряда держала оборону на подступах к селению, а часть стерегла запертых по домам жителей аула, лейтенант сам, один, привел связанных так, что едва могли передвигать ноги, девятерых братьев к подножию этой горы и сам, своими руками, пристрелил каждого. Ему хотелось бы перерезать им всем горло и смотреть, смотреть при этом в их лица, в их угасающие глаза. Но он только стрелял. Теперь братья валялись там, за спиной...
Девка из Литвы, снайпер, была в той сворке десятой. Сначала, еще когда только пришли к горе, она кричала:
- Ненавижу вас, русских!
- За что? - устало спросил лейтенант, подтолкнул ее к краю пропасти, сунул за пазуху гранату - и пинком под зад отправил наемницу считать секунды до смерти... их оставалось куда меньше, чем долларов, которые она здесь зарабатывала!
Выстрелы возле аула все не смолкали. Лейтенант знал, что надо уходить, не то скоро отряд поляжет. Но все стоял - и не чувствовал, что искупил свою вину перед ребятами. Он знал: как только отряд уйдет, отступит, этих девятерых волков похоронят как мучеников ислама. А его ребятки так и останутся гнить под горой. Если бы кто-то потребовал у него сейчас жизнь за то, чтобы - нет, даже не воскресить! - отправить их тела по домам, на родные кладбища, где каждого оплачет мама, - он отдал бы свою жизнь не задумываясь. Да вот только некому было отдать... Одно, впрочем, он мог сделать: самому положить ее в этих горах.
Это решение дало ему силы вздохнуть свободнее. Он провел рукой по мокрым волосам, стряхнул капли. Каска его лежала на груде камней, и это был единственный памятник, который он мог поставить своим ребятам. Перекрестился - и уже не оглядываясь побежал туда, где с двух сторон расстреливали друг друга бывшие граждане одной великой державы. Бывшей великой державы...
В том бою он был ранен и остался жить в твердом убеждении, что смерть опять миновала его лишь затем, чтобы он нашел десятого брата. Брата, которому был предназначен кровавый подарок. *** - Маря! Маряша!
Голосок бился в замкнутый беспамятством слух, как бьется в стекло мотылек: то утихая, смиряясь, то вновь пытаясь пробиться к жизни.
- Маряша-а!..
Марьяна открыла глаза. Какой чудесный полумрак! Не бьет в глаза беспощадный свет люминесцентных ламп, не играют страшные блики на черных покрывалах. За спиной горит торшер, бросая мягкий свет на фигурку, беспокойно ерзающую на диване:
- Маряша, ты где? Мне надо в тазик!
Она улыбнулась.
Голос этого ненаглядного дитяти, его милые глупости - вот то единственное, что могло ее воскресить после пережитого ужаса. Кое-как встала, превозмогая головокружение, однако не осмелилась поднять Саньку, чтобы не рухнуть вместе с ним: повела в ванную за руку, придерживаясь за стеночку.
- Ну иди, поскреби лапкой.
- А Шурик в тазике? - сонно спросил Санька, взгромождаясь на мельхиоровый трон, который Марьяна успела предусмотрительно застелить полотенцем.
- Где ж ему быть...
Марьяна почувствовала, как ее губы опять дрогнули в подобии улыбки.
Шуриком звали Санькиного кота, толстого и пушистого, как рыжее облако. Свои делишки всеобщий баловень почему-то не мог совершать в приличном одиночестве: жалобно канючил до тех пор, пока как минимум два человека не собирались рядом с большой кюветой для фотографии (новомодных импортных кошачьих туалетов консервативный кот не признавал) - ее-то Санька и называл тазиком, - и тогда Шурик начинал скрести по ее дну так, словно намеревался продрать насквозь. В своем воображении он, наверное, вырывал яму чуть ли не до центра земли, и когда "тазик" наполнялся результатом этих усилий, рыжее облако не уплывало до тех пор, пока присутствующие не выражали ему свое восхищение. Особенно Шурик любил, когда свидетелем его подвигов оказывался Санька... ну что ж, может быть, Санька и приласкает еще своего любимца. Если бог даст. Если бог даст - и Рэнду не понадобятся новые экспонаты.
Она резко мотнула головой, отгоняя подкравшийся страх, и рискнула взять Саньку на руки.
- Ну что? Еще поспим? Сейчас совсем ночь, Санечка, надо еще поспать.
- Собачка не спит, - прошептал Санька, поудобнее умащиваясь на подушке.
- Спит, спит, и собачки все спят, и Шурик дома спит, - завела привычно Марьяна.
- Да нет, - досадливо дернул плечиком Санька. - Я уже давно слышу, как она плачет. Я от этого и проснулся.
- Ну, здесь ведь много собак, - объяснила Марьяна, и голос ее дрогнул.
- Они там живут, за домом.
- А, эти! - отмахнулся Санька. - Эти лают и воют, я к ним уже привык.
Но они далеко. А собачка под окошком просто скулит.
- Под окошком?! |
| |
| |
