1

Весна простояла в этом году небывало жаркая, казалось, природа отдала всё своё тепло апрелю с маем и ничего не оставила на июнь. В июне было дождливо и холодно. Низкие тучи бесконечно натягивались откуда-то с севера и столбик термометра не поднимался выше десяти уже две недели. Люди не снимали плащей и тёплых курток, квартиры выстыли и отсырели. Уже никому не верилось, что по календарю давно лето.
Антон привёз сосновые дров для камина в гостиной и огонь горел почти сутки напролёт. А в семье несмотря ни на что неожиданно восстановилась атмосфера относительного спокойствия. И держалась кряду третий месяц.
В ту же ночь после ссоры Антон уговорил Полину ничего пока не предпринимать, ничего не менять, жить, будто всё идёт по-старому. Он поклялся больше не прикасаться к ней, не навязывать своё общество, лишь бы она оставалась жить в этом доме. Но Антон переживал не о детях, не о репутации семьи, а только о себе. Ему казалось, что всё это вздор, всё уляжется, нужно только переждать какое-то время. Что там такое произошло с его женой - болезнь ли возраста или чрезмерное увлечение современными феминистскими идеями - не важно. Всё пройдёт, всё успокоится и снова они будут жить как прежде - в любви и согласии.
Полине пришлось согласиться на условия Антона. Она могла бы конечно куда-нибудь переехать, снять себе недорогое жильё. Её нынешней зарплаты на это вполне хватило бы. Но как она оставит здесь Сашу? Куда она без него? Значит, какое-то время понадобится на то, чтобы подкопить денег и помочь сыну с покупкой квартиры, в которой и ей найдётся место. Уж если терпела она двадцать шесть лет, потерпит и ещё полгода, хотя они могут оказаться самыми трудными.
Ведь уже теперь Антон иногда смотрит на неё таким тяжёлым взглядом, что ей становилось страшно. Ей казалось, что одно неверное слово, один неверный жест и он снова скрутит её, навалится всем своим крепким телом... Очень часто ей было жутко оставаться с ним в общей спальне, хотя и были их кровати раздвинуты по разным углам. А порой Полина в панике думала о том, что ничего никогда не изменится. Антон в очередной раз одержит над ней победу и никуда её не отпустит и она вынуждена будет с ним снова жить рядом, спать в одной постели, удовлетворять его сексуальные потребности. Может быть, всё же нужно было бежать без оглядки сразу и очень далеко? Ведь Саша уже не ребёнок...
Саша работал как заведённый. Ему нужны были деньги, чтобы купить квартиру для себя и для мамы. Пока вырисовывалась только неплохая трёхкомнатная. В идеале хотелось бы по двухкомнатной маме и им с Диной, но пока это было нереально. Но похоже, что мама и отец снова поладили и можно было особенно не торопиться, выбрать вариант получше. Хотя Саша теперь так редко бывал дома, что ему трудно было судить, как обстоят дела в семье на самом деле. Их босс Максим Андреевич Елхов требовал полной отдачи и не терпел бездействия и инертности. Он сразу увольнял любого сотрудника, который позволил себе прогулять без причины рабочий день или несколько раз опоздал на работу. А те, кто элементарно не справлялся со своими профессиональными обязанностями, были изгоняемы ещё быстрее. Саша с Ильёй хоть и не были в положении наёмной силы, а имели в этой фирме третью часть акций, трудились почти без выходных. Босс Макс им тоже не давал передышки. Но всё, что касалось взглядов шефа на трудовую дисциплину, Саша принимал безоговорочно или почти безоговорочно. Он сам терпеть не мог разгильдяев и бездельников, даром жрущих хлеб. Это было единственным пунктом, по которому Саша не расходился с Максимом Андреевичем во мнениях. По остальным вопросам стычки и споры происходили ежедневно, иногда весьма шумные и конфликтные. Илье с трудом удавалось погасить вспыхнувшую бурную дискуссию, очень напоминающую схватку.
Сам Илья почему-то прекрасно ладил с боссом. Он настолько умело обходил все острые углы, умел урегулировать разнообразные спорные моменты и прийти к разумному, устраивающему обе стороны компромиссу, что сам Максим Андреевич только разводил руками. Антон Луганский называл это не иначе как беспринципностью, но Илья просто умел видеть в любом споре истину, к которой нужно было прийти в общих интересах. А для этого необходимо было только одно - позабыть о собственных амбициях ради общего блага. Саша почему-то это делать вовсе не умел. Макс Елхов по поведению в стычках тоже до последнего держался за своё. А Илья в нужный момент мог заставить себя промолчать и уступить. Казалось, его не особенно заботило собственное реноме и то, как он будет выглядеть в глазах окружающих. А выходило так, что Макс был постоянно на ножах с Сашей, терпеть его не мог, а Илью очень любил. И это даже мягко сказано. О том, как Макс относится к Илье в фирме ходили разного рода легенды и небылицы. И то что Максим Андреевич улыбается только директору по связям и информации Илье Луганскому, и то, что только к его мнению прислушивается, его совета спрашивает... некоторые даже усматривали в этих отношениях сексуальную подоплёку. Но Макс Елхов просто любил своего молодого помощника как сына, которого у него не было, как друга, которым его обделила судьба, как высококлассного профессионала, который был подарком для любого предприятия и его директора. Сам Илья очень спокойно относился к подобной " славе". Макса он уважал и считал, что в бесконечных перепалках между боссом и Сашей дело не выигрывает. Ещё он опасался того, что однажды Саше после очередного идеологического конфликта придётся уйти из фирмы. Предприятие, конечно, потеряет классного специалиста, но всё же выживет, а вот Саше придётся начинать с нуля. Илья как мог, сглаживал противоречия между боссом и другом, но порой это оказывалось очень трудно, почти непосильно.
Тем не менее, дела продвигались, фирма процветала и были реальные основания замахнуться на то, что недавно казалось безумным мечтанием. Саша это тоже понимал, но всё же не мог усмирить свой пыл и всякий раз снова ввязывался в конфликт с боссом.
Жена Кирилла Юля очень быстро привыкла к своей новой семье. Она оказалась, вопреки первому мнению о ней, очень непритязательной и хозяйственной девушкой. Едва ли не со следующего дня она принялась наводить порядок в доме Луганских. Она неустанно прибирала, мыла, готовила обеды, стирала. И всё это делала легко, припеваючи. Может быть она так была воспитана, что занятие хозяйством не просто доставляло ей радость, а было её вторым Я. Оказалось, что Юля нигде не работает и не учится. Как Кирилл с ней познакомился, оставалось загадкой. Антон тут же принялся проявлять настойчиво инициативу, чтобы Юля попыталась поступить в какой-нибудь хоть самый завалящий техникум, но Юля в свойственной ей простоватой манере отмахивалась, говорила, что все женщины в её семье по профессии хозяйки и для неё работа по дому тоже главная работа.
Нельзя сказать, что кто-то в доме был недоволен тем, что Юля занималась хозяйством. Но какое-то время всем было в определенной степени неловко, что эта юная женщина взвалила на себя такой непосильный груз. А Юля только посмеивалась и в мгновение ока переделывала всю самую трудную работу. Теперь квартира сияла чистотой, как в те забытые времена, когда Полина не работала и занималась только домом. В холодильнике всегда была еда, в хлебнице хлеб, на плите свежесваренный борщ. Геля однажды не выдержала и спросила Юлю, которая всегда казалась ей глуповатой, в самом ли деле ей всё это нравится или это своего рода плата за житьё в крупном городе с красивым молодым студентом. Юля поглядела на неё и вдруг ответила:
- Да вам на меня молиться надо. Вы бы перемерли все тут без меня. Кому - то надо учиться, работать, вершины покорять, а кому - то и кашу варить.
Геля смекнула, что Юля не так уж проста и даже зауважала её за то, что она может открыто высказать своё мнение. Неожиданно для себя Геля обрела в ней подругу, которой у неё никогда не было. Юля оказалась, благодаря своей прямоте, очень интересной собеседницей. Она открыто высказывала всё, что думала про окружающих, но никто никогда не обижался на неё за её прямоту, потому что Юля была очень добрым человеком. Даже нелестные отзывы не звучали из её уст как-то оскорбительно или обидно. Теперь Геля и все остальные понимали, что Кирилла привлекло в Юле, помимо внешней привлекательности. Доброта, природный ум, весёлость, оптимизм и притягивающая непосредственность сделали бы любого человека бесценным подарком для уставших, погружённых в свои проблемы людей.
Геле нравилось подолгу разговаривать с Юлей на любые темы. Геля даже видела в ней такого человека, с которым можно поделиться своей сокровенной тайной. Никому в семье больше она довериться не могла. А ей теперь так нужен был совет и поддержка!
Всё дело в том, что с той ночи, когда Илья поцеловал Гелю, она больше его не видела. Он просто перестал приходить к Луганским. Саша говорил, что у Ильи значительно прибавилось работы, ему приходится часто ездить в ближние и дальние командировки. Но Геля знала, что не в работе всё дело, а в их внезапно принявших другой оборот отношениях. Геля всё понимала - и азарт того удачного вечера, и выпитое вино, и её признание в любви - всё это выбило Илью из колеи привычных взаимоотношений. А теперь прояснились мысли и чувства и снова остались запреты и неразрешимые вопросы и противоречия. Илья не показывался Геле на глаза, чтобы не бередить её чувства, а, может быть, и свои. Время и расстояние лечит, всё скоро уляжется само собой, нужно только немного потерпеть и подождать. Но Геле было плохо, она не могла терпеть и ждать. Ей нужен был Илья, его внимание, его участие. Нужен был его взгляд, весёлый и пристальный, его улыбка, его спокойная неторопливая речь... Без этого Геля не могла и не хотела жить.
Чем больше проходило времени, тем хуже становилось Геле. Нарастало страшное чувство невосполнимой потери, тяжёлой утраты. Геля словно потеряла часть самой себя... Она почти перестала спать ночами, ей было так невыносимо больно и одиноко, что она даже не могла плакать. Она не терпела собственных слёз, но сейчас они ей были необходимы, ей нужно было проплакаться и хоть немного успокоиться. Геля чувствовала, что снова близка к тому состоянию, когда её почти без сознания, в тяжелой нервной дрожи и температурой сорок увезла "скорая". О тех днях Геля и по сей день вспоминала с ужасом и очень боялась, что всё это повторится. Нужно было что-то делать, искать выход, так дальше жить она не сможет. Но лечение и решение было одно - нужно вернуть Илью. Он должен снова приходить к ним домой, она снова должна его видеть, иметь возможность общаться с ним, мимолётно коснуться его руки, почувствовать тепло тела. Геля пыталась звонить ему в офис, но как только слышала его голос в трубке, спазм сжимал ей горло, и она не могла вымолвить ни слова, хотя ей всего-навсего нужно было сказать, чтобы он пришёл.
Тогда Геля придумала. Она написала Илье письмо. Короткое письмо. " Я всё забуду, если в этом причина, я буду немой тенью, я постараюсь перестать тебя любить, но только приходи. Мне очень больно оттого, что тебя нет рядом".
Геля отправила письмо, но ничего не произошло. И снова был целый месяц напрасного ожидания. Геля потеряла интерес к жизни, ей никуда не хотелось идти, она почти забросила учёбу как раз накануне летней сессии. Но ей было всё равно, сдаст она экзамены или не сдаст, выгонят её из института или нет. Она, сославшись на болезнь, сидела дома, хотя уже начиналась зачётная неделя. Погода стояла премерзкая, Геля всё время мёрзла. Она с трудом согревалась у камина, но всё равно её продолжала бить внутренняя дрожь. Илья не приходил, он никак не отреагировал на её письмо, в котором был вопль о помощи... Он его не услышал, не понял. И ей не на что больше надеяться, нечего больше ждать.
- А что за девица была вчера с Ильёй, - на днях громко спросила у Саши Дина, специально громко, чтобы услышала Геля.
- А кто её знает... - ответил Саша, - Их по сто на дню названивает ему в офис. Я лично и половины по именам не знаю.
Саша, конечно, говорил всё это без задней мысли, а вот Дина завела этот разговор, специально для Гели. Геля эта поняла, поймав коварный взгляд маленьких черных Дининых глазок. Вот значит как! Эта пронырливая стерва всё знает! Может быть, даже подсматривала за ними тогда... А теперь потешается? Смеется над Гелей, злорадствует, издевается. Ну уж этого Геля не допустит! Она, наверное, и в глазах Ильи выглядит жалко со своими признаниями, письмами, нелепыми ожиданиями встречи. А ему-то надо ли всё это?! Боже, какая она непроходимая дура! В каком немыслимом бреду она живёт! ОН - её родной дядя и всё этим для него сказано. И ничего, ровным счётом ничего, для него не значит тот поцелуй. Откуда она знает, страстный он был или игривый, она, которая ни с кем не целовалась как следует. А вот он, Илья, привык раздавать свои поцелуи всем жаждущим. Ведь для Гели никогда не было секретом, сколько у Ильи подружек. Да будь она девушкой со стороны, Илья и не взглянул бы, может быть, в её сторону. А если бы даже взглянул и поцеловал, то шансов на то, что она завоюет его сердце, у неё бы не прибавилось.
Геля ненавидела Дину, но в этот раз будто бы даже была ей благодарна за то, что та вот так, без сантиментов, ткнула её физиономией в реальность.
Геле стало легче. Шоковая терапия прошла успешно. Теперь она не строила никаких иллюзий по поводу их с Ильёй отношений. Но всё же продолжала его ждать, продолжала его любить. Но к этому она уже давно привыкла. Это было ее обычное состояние. Понемногу она возвращалась к своей привычной жизни, и вот сегодня сдала первый зачёт.
Геля только что вернулась из института. На улице лил дождь, было сумрачно и неуютно. Геля разожгла огонь в камине и подвинув кресло поближе к пламени, пыталась согреться. Было всего лишь одиннадцать часов утра, дома никого не было. По крайней мере, стояла тишина. Юля, наверное, ушла в магазин. Куда черт унёс эту бездельницу Динку, одному ему и известно.
Геля немного устала. Вчера пришлось полночи просидеть над лекциями. Трудно было сосредоточиться, плохо запоминался материал. А теперь на Гелю навалилось полудрёма, она пребывала в состоянии сонной абстракции, лениво глядела на огонь, расслабленно откинувшись в глубоком кресле. Можно было бы включить музыку или телевизор, но шевелиться совсем не хотелось.
За её спиной послышались шаги по лестнице. Кто-то пришёл. Геля любила угадывать по звукам шагов человека. Но у неё получалось редко. В их семье у всех членов походка менялась сообразно настроению. Даже сдержанная Алла почти всегда шагала по-разному.
Эти шаги были лёгкие, их обладатель спешил, шагая через две ступеньки. Это явно не Дина, та всегда несла себя лениво и медленно. Юлька тоже с нагруженными сумками вряд ли так взлетит по лестнице. Отец никогда так не торопился. С такой скоростью мог подниматься только Кирилл. Неужели уже вернулся? У него сегодня тоже зачёт, но он любитель заходить к экзаменатору последним.
Шаги смолкли. Их обладатель, похоже, остановился в прихожей. Геля повернула голову. В дверях гостиной стоял Илья.
Геле стало жарко. Разом нахлынуло всё то, от чего она понемногу избавлялась - боль, стыд, неловкость, иллюзорные мечтания. Кровь прилила к щекам, захотелось вскочить и убежать, но Геля заставила себя внутренне собраться, успокоиться, унять дрожь и нервный порыв к неосознанным и глупым действиям.
Илья тоже, увидев Гелю, смутился. Он рассчитывал на то, что дома никого не будет, по крайней мере Гели, поэтому так торопился, поднимаясь по лестнице. Илье нужно было забрать документы, которые Саша оставил дома. Сам Саша был занят в банке, а Илья проезжал мимо дома Луганских и решил забежать забрать бумаги, которые мог в любой момент потребовать Макс.
Можно было перекинуться парой слов, спросить как дела мимоходом, забрать документы и умчаться в офис. Но Илья остановился в нерешительности.
Маленькая Геля сидела, скорчившись, перед огнем как заброшенный котёнок, бледная, осунувшаяся, беспомощная. Илья не мог себя заставить пройти безучастно мимо. Эти два месяца и для него не прошли бесследно. Особенно было тяжело, когда он читал её письмо и ничего не мог ответить, ничем не смел успокоить. Он и так уже, кажется, наворотил дел, нарубил дров...
Геля смотрела на него и молчала. Она была почти спокойна, ей вообще казалось, что вот-вот остановится её сердце. Геля думала о том, что она столько дней мечтала увидеть Илью, и вот он пришёл. Что теперь?
Да ничего. Она просто посмотрит в любимые глаза, вслушается в любимый голос и будет продолжать жить, как и жила раньше, думая о нем.
Илья, не снимая намокшей парки, подошёл к Геле, присел у её ног и заглянул ей в глаза. Потом вдруг устало уронил голову ей на колени и замер. Геля смотрела, как в его густых волосах переливаются дождинки, отражая в себе огонь камина и неясную сумеречность пасмурного дня за окном. Эта склоненная голова уже не могла быть проявлением жалости к ней, в этой коленопреклоненной позе явно читалась растерянность и жалость к самому себе. Геля провела рукой Илье по волосам, он не шевельнулся. Ей хотелось прикоснуться губами к Илюшиным волнистым прядям, но она не решилась. Геля отчётливо поняла одно. Тот разговор, который сейчас между ними произойдет, всё решит, всё расставит по своим местам.
Илья медленно поднял голову.
- Ты ведь всё понимаешь... - тихо и печально, словно обреченно сказал он.
- Понимаю, - так же тихо ответила Геля, - Я привыкла...
- А я ничего не понимаю... - как-то невнятно пробормотал Илья и резко поднялся - Я сошёл с ума?? Как я посмел коснуться тебя, как мне взбрело в голову только подумать о тебе как о женщине? Откуда вдруг взялось это чувство?.. Ведь я знаю тебя так давно, ты была ещё ребёнком. И до недавнего времени ты продолжала оставаться для меня малышкой. Что случилось? Что изменилось?
- Я сказала, что люблю тебя...
- Я знал это давно, всегда. Ты так смотрела на меня, я читал тебя, твои чувства, ничуть не смущаясь.. Я жалел тебя, смеялся над тобой... Меня никогда не трогали твои влюблённые взгляды. Никогда, до последнего времени. Но я думал, что справлюсь с этим. А теперь... ты понимаешь, что мы наделали?! Страшней, непреодолимей преграды, чем та, которая между нами, невозможно представить, придумать, вообразить. Всё в жизни можно изменить, только не это! В какую жуткую игру я тебя втянул!
- Это не игра... это судьба. Ты веришь в бессмертие души и карму?
- Нет.
- Я раньше тоже не верила... А теперь мне кажется, что в прошлой жизни наши души были неразделимы, и в этой нашли друг друга.
- Ты романтик, Гелька... Всё проще - мы встретились не вовремя. Если бы я знал тебя с пелёнок, а ты бы с рождения видела, хотя бы время от времени мою физиономию, как это обычно и бывает в других семьях, мы относились бы друг к другу по-родственному. И мне никогда бы не снилось... что ... что... - Илья будто не находил слов, мучительно подбирая нужные. На самом деле он не решался произнести вслух то, что неизбежно соединит их им же на беду. На беду, на беду - в этом Илья не сомневался.
И он не стал больше ничего говорить. Он потянул Гелю к себе. Она как гибкая тростинка подалась из кресла в его объятия и, ещё не веря в реальность происходящего, прижалась к его груди, отдавая свои губы для поцелуя. Илья целовал их долго и нежно. И почти умирая от блаженства думал о том, что никогда в жизни не получал такого удовольствия и наслаждения от обычного поцелуя. Илья не мог оторваться от Гелкиных губ и молил Бога только об одном, чтобы тот дал ему силы удержаться на краю этой пропасти, устоять, уняв бешено колотящееся сердце, охладить закипевшую кровь и не дать сорваться в непоправимое, в беду, в грех...
" Очень интересно ..." - Дина зло прищурившись, наблюдала всю эту сцену из полумрака прихожей. Она не думала подкрадываться, просто эти голубки были так поглощены друг другом, что ничего вокруг себя не замечали. " Вот как, Илюшенька?... А не вольно ли вам? Я - то была о тебе иного мнения. Ну что ж, поглядим, что будет дальше. Теперь ты у меня, милый, на крючке!" Дина злилась и одновременно радовалась. Такого прокола она от Ильи не ожидала. Сам идёт ей в руки, тёпленький, готовенький. Ну-ну, продолжайте, голубки единокровные, продолжайте в том же духе!

Вадим Аркадьевич в самом конце рабочего дня попросил Аллу зайти к нему в кабинет. У Аллы радостно забилось сердце. Уже целую неделю они не встречались вне работы. Алла бросила взгляд в большое зеркало на входной двери - подходяще ли она одета для ресторана или кафе. Обычно их свидания начинались с неторопливого ужина, потом они ехали к Вадиму Аркадьевичу домой и занимались любовью. Иногда Алла оставалась у Вадима Аркадьевича на всю ночь. В остальные вечера он отвозил её домой на каком-нибудь частнике. Алла никогда не настаивала на том, уйти ей домой или остаться. Всё всегда решал Вадим Аркадьевич. Но Алле было это неважно, главное - провести вместе вечер с любимым человеком. Теперь, спустя неделю со времени их последней встречи, Алла очень соскучилась по нему, с нетерпением ждала нового приглашения.
Алла весело впорхнула в маленький кабинет Вадима Аркадьевича. Он сидел за своим столом, и как-то устало щурился. В последнее время в связи с госзаказом в НИИ появилось очень много работы. Это всех радовало. Если есть заказ - будут деньги и институт ещё какое-то время продержится на плаву. Но Аллу огорчало только то, что теперь они реже встречаются в нерабочей обстановке и очень часто Вадим Аркадьевич выглядит усталым и озабоченным.
- Присаживайся, Алла, - несколько суховато произнёс Вадим Аркадьевич, но Алла не придала этому значения. На службе Вадим Аркадьевич частенько разговаривал с ней таким тоном. Она только удивилась, зачем он предлагает ей сесть, если нужно только условиться дождаться друг друга у гардероба после работы. Неужели за полчаса до окончания рабочего дня, он заведет разговор о делах.
- Присаживайся, - настойчиво повторил он. У Аллы тревожно стукнуло сердце. Что-то не так, что-то произошло. Она внимательно посмотрела на Вадима Аркадьевича.
- Что-нибудь случилось? - осторожно спросила она.
Вадим Аркадьевич ответил не сразу.
- Я хочу тебе сказать, Алла, что мы не будем встречаться, - сказал он после небольшого молчания, глядя куда-то мимо Аллы
- У вас сегодня опять много срочной работы? - не поняла Алла, - может быть, я могу помочь? Давайте, я тоже останусь сегодня вечером.
- Ты не поняла, Алла, - недовольно поморщился Вадим Аркадьевич, - Мы вообще не будем больше встречаться. Никогда. Дело в том, что я женюсь.
Алла словно не расслышала этих слов. Она смотрела на Вадима Аркадьевича и продолжала улыбаться.
- Ты понимаешь меня, Алла? - подозрительно покосился на её улыбку тот.
И только тут до Аллы дошёл смысл сказанного. Ей стало нехорошо. Сначала её бросило в жар, потом тело прошиб холодный пот, перед глазами замерцали, закружились оранжевые пятна, а в ушах зазвенело. Дрожащей рукой Алла стиснула перехваченное болью горло, чтобы вымолвить хоть что-нибудь в ответ. Но у неё получилось только жалостливо-глупое
- Почему?....
- Пожалуйста, не надо только слёз! Ты должна меня понять...
А разве она плачет? Алла прикоснулась пальцами к щеке. Та оказалась мокрая. Слёзы самопроизвольно текли по лицу.
- Почему? - опять повторила она, как будто ответ на этот отчаянный вопрос что-то мог изменить.
- Ты же слышала - я женюсь. Я полюбил другую женщину, и мы собираемся пожениться. А в подобной ситуации дальше я считаю невозможным продолжать наши с тобой отношения. Разве я не прав?
Как же так?! Ведь ещё неделю назад он целовал её, твердил ей о своей любви, что же могло измениться за одну неделю? Он встретил другую женщину и моментально разлюбил Аллу? Такое, наверное, бывает...Алла смотрела на Вадима Аркадьевича, видела, что губы его шевелятся, но с трудом понимала, что он говорил. До её сознания доходили лишь обрывки фраз.
- ... я немного виноват перед тобой...ты очень славная, симпатичная девушка... нужно было признаться тебе во всё сразу... мы познакомились полгода назад... понимаешь, не всё в жизни так просто... я может быть поступил несколько эгоистично... но ты должна меня понять... мне было с тобой всегда очень хорошо...
Алла выскочила из его кабинета. Её всю трясло, она уже не могла сдержать рыданий. Как же она дальше будет жить? Как он мог так с ней поступить? Значит, всё его чувство было сплошным обманом, ложью, замешанной на похоти, сексе... А она терпеливо сносила всё унижения, прощала ему от всей души, верила в его благородство и честь! А он выкинул её из своей жизни, как ненужную вещь. Почему же она была так слепа? Почему не видела, не замечала опасности раньше? Нет, видела и знала, но упорно продолжала верить, как наивная дурочка, в его любовь. А он воспользовался её наивностью, вдоволь наигрался, потешился...
Алла очнулась уже на улице. Она бежала, ничего не замечая перед собой, по мокрым тротуарам под дождём в плаще нараспашку. Куда она бежит и зачем? Почему она убежала из его кабинета, как будто в чем-то провинилась перед ним? Почему расплакалась, вместо того, чтобы влепить пощёчину? Неужели и после всего этого он достоин её любви и заслуживает прощения? Алла пыталась об этом подумать, но непереносимая душевная боль не позволяла ей хоть на миг сосредоточиться. Неожиданно дома и люди вокруг закружились в нервном ритме, потом начали расплываться и медленно меркнуть...
- Алла, что с тобой?!...
Алла с трудом открыла глаза. Она сидела на какой-то совершенно мокрой скамейке, а возле неё стояли Геля и Илья. Как они тут оказались, почему они вместе, почему так темно на улице... и вообще - где она, что с ней, почему так больно давит сердце?...
Илья сел рядом с ней на мокрую лавку.
- Почему ты плачешь? - осторожно и мягко спросил он.
- Опять твой Вадик на тебя наорал? - резковато добавила Геля. Илья метнул на неё предупреждающий взгляд.
- Он меня бросил, - отрешённо сказала Алла.
- Ну и фиг с ним, - не вняла немой просьбе Ильи быть тактичнее Геля, - тебе самой давно было пора это сделать!
- Замолчи, Гелка! - строго приказал Илья. - Ал, хочешь сигаретку?
Алла растерянно кивнула. Илья вытащил пачку и щелкнул зажигалкой.
- Ты что, куришь? - вытаращила глаза Геля, - Вот это да! И давно?
- Да мы вместе ещё в подростковом возрасте баловались, - усмехнулся Илья - помнишь, Ал? Прятались от малышни в кустах за домом и заправски смолили.
Илья хотел отвлечь Аллу от неприятных мыслей разного рода пустой болтовнёй. Хоть бы Геля ему подыграла, а то сейчас ещё начнёт выяснять подробности Аллиной трагедии.
- От малышни - это от нас с Кирюшкой? - хмыкнула Геля, - Ух, что бы с вами было, если бы папа узнал!
- Меня, наверное, сдал бы в детский дом, чтобы я плохо на вас не влиял, - засмеялся Илья. - Но я вел подрывную работу тихо и профессионально.
Алла затянулась сигаретой, закашлялась с непривычки, последний раз она курила в колхозе на картошке, когда была абитуриенткой.
- Крепковатые, да? - виновато спросил Илья.
- Нормально, спасибо, Илюша.... - отсутствующе проговорила Алла. - ребята, что мне теперь делать....как жить дальше?...
- Как жить - нормально! - с бодрой уверенностью произнесла Геля, - этот Вадик из тебя все соки вытянул, ты вспомни, сколько ты из-за него переживала.
- Но я же его люблю...любила..
- Он недостоин твоей любви! - Гелка была безапелляционна, - Ты у нас самая красивая, самая умная - и нашла себе какое-то недоразумение в штанах, хорька бледного...
- Геля, ну ты разошлась, - остановил её Илья, - во - первых, не суди о человеке, которого плохо знаешь, а во-вторых, какой бы он ни был, Алла его любила, и оскорбляя его, ты тем самым оскорбляешь сестру. Ты прости её, Алла...А сама забудь как можно скорее этого человека. Это, конечно, трудно, но иначе - никак.
- А как же с работой? - Алла немного успокоившись, уже начала задумываться о другом, - я ведь ни за что туда не вернусь. Довольно с меня насмешек и любопытных взглядов окружающих!
- О работе ты не переживай, - ответил Илья, - я поговорю с Максом, и он возьмет тебя к нам. Он, конечно, тоже не подарок, но тут-то мы тебя в обиду не дадим. Зато у тебя будет приличная зарплата, а не эти жалкие слёзы, что в вашем НИИ.
Алла вздохнула, погасила сигарету.
- Как хорошо, что я вас встретила... Не знаю, куда бы я ушла, что бы со мной случилось. Я сама не своя была, бегала, металась, даже как будто галлюцинации у меня были... Вот мне например померещилось, когда я сидела здесь, что будто вы целовались вон у того киоска... Представляете, дошла...
Илья и Геля многозначительно переглянулись. Алле это, конечно, не показалось. Они именно там и целовались, спрятавшись от дождя под одним зонтом. Хорошо, что Алла находится в прострации и слабо ориентируется в окружающей обстановке, иначе, им пришлось бы кое-что объяснять...
- А вы ещё долго собираетесь сидеть на этой мокрой скамейке? - быстренько перевела разговор Геля.
- Может, зайдем в кафе, - предложил Илья, - тебе, Алла, нужно согреться, выпить горячий кофе, а лучше коньяку...
- Он женится на другой.... - вдруг будто вспомнила Алла, горько расплакалась и уткнулась Илье в плечо, - ну почему он так со мной поступил... что я сделала ему плохого?...
Алла плакала навзрыд. Илья обнял её за плечи одной рукой, а другой подал Геле яростно-красноречивый жест, чтобы она не смела пикнуть ни слова и дала сестре выплакаться, выговориться, облегчить душевную боль.
Усилился ветер, снова полил дождь, но они всё так и сидели на лавке. Алла безудержно и безутешно плакала, Илья молча обнимал её, а Геля держала над ними зонтик, не замечая того, что сама мокнет под дождём.

3

В конце июня Полина подала документы на развод. Она сказала об этом Антону в тот же вечер. Он ничего не ответил, отвернулся в сторону, будто ему было абсолютно безразлично. Но Полина заметила, как заходили желваки на его лице и поняла, что он взбешён. Неужели он рассчитывал, что месяцы затишья и спокойствия вернут всё на круги своя? Вот уж воистину, он и примерно не представляет, что творилось с ней все эти годы.
Работая в кризисном центре, Полина наслушалась множество печальных, грустных, трагических историй из жизни самых разных женщин. Женщины подвергались насилию, побоям, издевательствам, им изменяли, их предавали, их унижали. Своя собственная история после леденящих душу признаний должна была показаться Полине каким-то надуманным пустяком. Она-то ведь всегда была окружена любовью и заботой, ей щедро дарились ласки и поцелуи, нежные слова сыпались на неё как из рога изобилия. И всё же... и всё же для Полины не было ничего страшнее жизни с человеком, которого ненавидишь. Даже сейчас, когда они почти перестали общаться, стали жить как соседи, Антон прекратил любые посягательства на её душу и тело, она ни дня не переставала думать о том времени, когда сможет собрать свои вещи и уехать из этого дома навсегда. Навсегда - какое замечательное, манящее слово... Она даже случайно не забежит в этот дом, даже чтобы посмотреть, как живут её дети. Да они ведь уже и не нуждаются в ней особо. Даже младший Кирилл теперь женатый человек. У него своя семья, свои проблемы. Он целый день занят, сначала в институте, потом на работе. А в свободное время они с Юлей поглощены друг другом. Алла, так тяжело пережившая разрыв с Вадимом, теперь тоже немного успокоилась, повеселела, будто бы ожила. Уже неделю она работает в фирме у Ильи и Саши. Работы значительно прибавилось, но это даже хорошо, она может отвлечь её от печальных воспоминаний. И сама говорит, что ей очень нравится на новом месте, призналась даже, что не предполагала, как работа может увлекать, заинтересовывать. Геля тоже уже самостоятельная. Сдала экзамены в летнюю сессию, перешла на последний курс. А теперь её почти не бывает дома, она всё время где-то пропадает, домой приходит очень поздно. Антон сердится, но запретить ей возвращаться домой чуть ли не заполночь не может. Геля спокойно ему объясняет, что её провожают до дверей и ничего с ней не случится.
Дети выросли и не нуждаются в опеке родителей. Это процесс неизбежный, закономерный, вспять время не повернуть. Полине наоборот хотелось, чтобы он шло быстрее, чтобы настал наконец тот день, когда она расстанется со своим мужем и попытается начать новую жизнь. Но пока Саша живёт в этом доме, она будет рядом с ним. Она могла бы конечно снять себе жильё и уехать хоть завтра, но как она оставит здесь своего Сашу. Не будет ли сын чувствовать себя здесь без неё неловко, не перекинется ли негодование Антона с Полины на Сашу? Как будто ничего подобного не должно случиться, но всё же Полина ещё немного потерпит, подождёт. Для неё главное, чтобы сын, возвращаясь домой встречал приветливую улыбку, чувствовал тепло и заботу, а не напряжённость и холод отчуждения.
Жизнь Антона превратилась вместе с тем в кошмар. Рухнуло разом всё, что он создавал, лелеял, любил. Всё разом вышло из-под его контроля. Дети разбрелись кто куда, даже Аллочка перестала быть с ним откровенной, словно бы перестала нуждаться в его поддержке и совете. Особенно после того, как с ней ужасно обошёлся этот человек, который казался Антону достойным и порядочным. Геля с Кириллом упорно продолжают демонстрировать свою независимость. Да и на здоровье, он будет только за них рад, если у них получится самостоятельно встать на ноги. Нет, не это всё, конечно, угнетало Антона. Только Полина была и оставалась его главной болью. Только о ней он не переставая думал. Как вернуть её, удержать, убедить не уходить... Почему она так безжалостна к нему, почему так решительно отвергает, неужели после стольких лет в её сердце не осталось ни капли тепла, сострадания, не говоря уже о любви?.. С этой потерей Антон смириться не мог. Всё в нем протестовало, всё возмущалось и восставало. И чем отчётливей он понимал, что ничего уже не изменить, тем сильнее болела душа, тем яростнее терзала сердце глухая тоска. Он чувствовал себя бесконечно одиноким, потерянным, погибшим. Полина, Полинушка, что же ты со мной делаешь?... Дочка Алла сможет забыть свою потерю, она снова полюбит, снова будет счастлива, а он уже не сможет возродить свою душу к новому чувству, он унесёт с собой в могилу эту боль, эту безысходную любовь, это невыразимое отчаяние...Ему, полковнику, не пристало плакать, но где взять силы, чтобы сдержать слёзы?

Дождливый июнь сменился нестерпимо жарким июлем. Солнце, не успев подняться, начинало палить как сумасшедшее, ни единое облачко не набегало на него. Жара стояла выше тридцати градусов. Плавились тротуары, от раскаленного бетона несло зноем. Горячий ветер приносил серую колючую пыль. Город изнемогал от жары, которая томила его уже две недели и отпускать не собиралась. Единственным спасением были поездки за город, на природу, к водоемам. Только там можно было отдышаться, немного отдохнуть от беспощадного городского пекла.
Геля за город не ехала, хотя её приглашали на свою дачу Костя и его родители. Геля день коротала в парке возле дома, который выходил к реке. Здесь было немного прохладнее, только вот с утра до вечера берега речки кишели народом. Но Геля мужественно переносила дневной зной, чтобы вечером встретиться с Ильёй. Он мог поехать отдохнуть только в конце лета недели на две. И конечно, собирался взять с собой Гелю. Пока об этом приходилось только мечтать - но это пустяк! В Гелиной жизни произошло самое главное событие - они были с Ильёй вместе - и все прочие желания становились для неё второстепенными. Ей пожалуй, больше ничего и не надо было от жизни. Пусть это немилосердное солнце, пусть этот зной, только бы рядом был её Илья. Ни о прошлом, ни о будущем думать не хотелось. Все вечера напролет они целовались, жарче любого жаркого дня, гуляли до полуночи, вздрагивали, как дети, в объятиях друг друга, кусали до крови губы в поцелуях и наслаждались порочностью и греховностью своей безумной сумасшедшей страсти. Они выбирали укромные уголки, чтобы не попасться на глаза кому-нибудь из семьи или знакомых. Но домой к Илье тоже не шли, потому что оба знали - стоит им только переступить порог его квартиры, как их пока ещё вполне целомудренным ласкам и поцелуям придёт конец и они как сумасшедшие начнут срывать друг с друга одежду. Эта новая и серьёзная грань их взаимоотношений была неизбежна, но пока оба не решались преступить эту черту. Что там за нею их ждёт? Не накличут ли они беду, проклятие рода и вереницу несчастий? Вот так пока они и бродили по улицам и скверам, как пьяные, от зноя и нарастающего с каждым новым поцелуем возбуждения, томились, стискивая друг друга в объятиях и кусая до боли губы. Как часто они оказывались на полувздох, полужест, полувзгляд до близости, но находили в себе силы очнуться, выйти из сладострастного забытья. Они терзали, мучили себя потому что их отношения были и будут вне закона, вне морали, вне этики. Но осознание жёсткого табу не могло их рассоединить, разлучить, заставить разлюбить.
Однажды всё таким же горячим вечером они встретились в своем излюбленном месте - на узком мостике через речку. Илья задержался на работе, Геле пришлось ждать его минут сорок. Илья очень торопился, но всё же успел купить для Гельки букетик белых и свежих ромашек.
- Можешь погадать, - предложил он ей, - только начинай с "любит"... Я проверил, это правильные ромашки.
Им обоим очень хотелось пить. А в единственном на весь парк киоске в холодильнике оказалось пусто. Гуляющий, изнемогающий от жары народ, разобрал всё, что успело охладиться в натужно гудящем маленьком киосковом холодильнике. Все остальные напитки, которые стояли на витрине или в ящиках, едва ли могли утолить жажду.
- Ну хоть что-нибудь у вас есть в холодильнике? - с мольбой в голосе спросил Илья.
- Вот только бутылка шампанского, - лениво ответила сонная от жары продавщица.
- Давайте шампанское! - выкрикнула Геля, - иначе мы сейчас иссохнем!
Шампанское оказалось почти ледяным. Большего наслаждения Геля не испытывала никогда в жизни. Они пили колючую влагу прямо из горлышка. И через несколько минут в большой бутылке не осталось ни капли. А потом шампанское, выпитое залпом на жаре, ударило в голову. Мир вокруг вспыхнул радостными огнями и весело закружился. Геля хохотала, и почти падала от этого кружения. Илья едва успевал её подхватывать под руки. Но один раз всё же не успел поймать и они оба кувыркнулись на траву. На них тут же с осуждением заозирались гуляющие - мол, разве можно так напиваться, да ещё в такую сумасшедшую жару.
На траве в тени было будто бы несколько прохладней и Геля с Ильёй не спешили подниматься. Илья снял пиджак и галстук, расстегнул влажную от пота рубашку, закатал до локтя рукава. Гелке сбрасывать с себя было нечего - один только легкий сарафанчик. Можно было, конечно, расстегнуть ещё одну пуговку на груди, но нельзя - это выглядело бы чересчур вызывающе. Геля бросила быстрый взгляд на Илью.
Он смотрел на неё не отрываясь, пристально, слегка прищурившись. Как будто полуопущенные ресницы могли скрыть смятенный огонь в глазах. Ах, этот взгляд, он столько дней уже бередит Гелкино сердце, разжигает в душе пламя иного рода, пожарче, безжалостнее этих пронзительных искринок. Снова мороз по коже среди знойной духоты, снова едва уловимая дрожь в пальцах, а губы безвольно приоткрываются, чтобы можно было глотнуть воздуха, иначе, кажется, вот-вот задохнёшься.
- У меня так кружится голова... - прошептала она пересохшими губами.
- От шампанского? - Илья не отвёл взгляда, он продолжал мучить им Гелю.
- От твоих глаз, - ответила Гелка и поднесла растопыренную ладошку к Илюшкиному лицу, словно за тем, чтобы спрятаться от его взгляда. Илья поймал её руку и поцеловал ладонь. Он всего лишь на мгновение отвёл глаза от Гелиного лица, а когда снова глянул на неё, ещё пронзительнее, она не выдержала.
- Всё, я больше не могу! - жарким, полным отчаяния шёпотом, взмолилась Геля, - Любимый мой, хватит мучить друг друга! Мы всё равно уже пропали, погибли, пали - называй это, как хочешь! Ты думаешь нас спасёт то, что мы сейчас делаем вид, будто нагрешили предостаточно и продолжение просто невозможно? Илюша, я устала обо всём этом думать! Я хочу и всегда хотела одного - чтобы ты стал моим мужчиной и ни о чём не хочу больше думать, только о том, что ты уложишь меня в свою постель и займёшься со мной любовью... вот, я всё сказала тебе, хотя ты ведь и сам это прекрасно знал! Поедем к тебе, поедем прямо сейчас!.. прости меня, я не должна была наверное всего тебе этого говорить, я - несдержанная, я - сумасшедшая и я так тебя хочу!
Геля, выговорив всё это, осторожно, чтобы вздох не был похож на всхлип, втянула в грудь воздуха, и только тут заметила, что Илья подвинулся к ней почти вплотную, и его глаза - уже широко раскрытые - были так близко, что слегка косили, пытаясь сфокусироваться на Гелкином лице.
- Ничего не говори, поцелуй меня и ... поехали! - Геля закрыла глаза, не в силах больше ничего видеть, слышать, произносить.
- Поехали, - услышала она в ответ обжёгший щёку шёпот Ильи.

Отношения с боссом у Саши не просто не ладились, а начинали принимать весьма конфликтную форму. Все сослуживцы умудрялись рано или поздно найти с ним общий язык, Саша оставался его непримиримым антагонистом и оппонентом практически по любым вопросам. Илья неустанно твердил Саше, что пора умерить свои амбиции и перестать спорить по пустякам, иначе дело кончится тем, что Саше придётся уйти из фирмы, а ведь он так много сделал для их детища-предприятия.
Даже Кирилл, которого на время студенческих каникул приняли в фирму курьером, говорил, что с Максом вполне можно жить мирно. Саша слушал советы со всех сторон, но ничего не мог с собой поделать и снова ввязывался в очередной спор, едва не заканчивающийся баталией. День ото дня они всё больше начинали раздражать друг друга, Макс разговаривал с Сашей уже почти сквозь зубы, Саша отвечал тем же. Может быть, для общего дела было неплохо, что по любому вопросу всегда было два полярных мнения, но межличностные отношения были раскалены до предела.
Алла, только пару недель проработавшая в фирме с ужасом взирала на словесные бои брата и своего нового шефа. Она уже успела несколько раз стать их невольной свидетельницей. И ей стало ясно - скоро Макс выгонит Сашу в шею, даже если предприятие понесёт потери. Кроме этого ей было предельно понятно, что подобная участь ждёт любого, кто станет боссу не угоден. Алле очень нравилось на новом месте. Работа была живая и интересная. Кроме этого, ей очень хотелось доказать всем, что она не безмозглая курица, что она сильная, самостоятельная, не зависящая ни от кого женщина. Алла очень старалась, выполняя все задания и поручения Макса. Почти каждый вечер она засиживалась на работе допоздна, ещё раз проверяя и перепроверяя документы, прежде, чем нести их шефу. Больше всего она опасалась, что и на новом месте её не минуют выговоры, замечания и недовольство шефа. Макс не особенно стеснялся в выражениях, давая нагоняй кому - нибудь из подчинённых. А этого Алле с лихвой досталось на прежней работе от бывшего начальника, бывшего любимого мужчины.
Как-то раз в пятницу, в конце рабочей недели, Алла опять сидела над бумагами. В офисе было прохладно, по сравнению с улицей. Целый день кондиционеры работали на полную катушку. Все сотрудники фирмы давно разошлись по домам. Хозяйка офиса Нина Васильевна принялась за ежевечернюю уборку. Алла напряженно всматривалась в экран компьютера, уставшими за день глазами. Ей так хотелось выполнить задание безукоризненно, что о времени она почти забыла. Неожиданно дверь распахнулась и на пороге возник шеф собственной персоной.
- Ты что тут сидишь? - не особенно приветливо спросил он, - рабочий день закончен. Нечего компьютер мучить. Совсем уже свихнулись на игрушках.
- Я не играю, - робко ответила Алла.
- А что ты делаешь? - усмехнулся Макс. - по Интернету лазишь?
- Я работаю... Не успела кое-что проверить днём и пришлось задержаться...
- Что???! - глаза шефа стали круглыми от удивления. Такой преданности работе он ещё ни разу в своей жизни не встречал. Все его подчиненные всегда работали если не из-под палки, то уж точно без такого рвения. Их можно было заинтересовать только премиями или припугнуть увольнением, чтобы они начали работать более - менее сносно.
Макс недоверчиво подошёл к Алле, и взял в руки её бумаги.
- Ну что ж, всё правильно, всё хорошо... - промычал он, - чего же ты ещё тут сидишь?
- Просто перепроверяю...
Макс недоверчиво посмотрел на неё, но взгляд его вдруг заметно потеплел.
- Ты - Алла, - вспомнил он, - Алла Луганская... Кто-то из моих ребят тебе дядя, а кто - то брат.
- Саша - брат...
Макс неожиданно присел с Аллой рядом.
- Саша... а что, он дома такой же несносный? - Макс потёр переносицу.
- Нет, что вы. Наш Саша - всегда очень спокойный, дружелюбный. Он у нас такой умница! - Алла горячо вступилась за брата.
- Ну, мозги, конечно, у него неплохие... что касается всего остального, то что-то не верится. Твой братец меня допёк! - голос Макса неожиданно прозвучал доверительно, - ни с кем в жизни мне ещё не было так трудно! Я стараюсь избегать острых углов, но он их словно специально находит!
- Он не со зла...Саша очень добрый.
- Доброта - понятие относительное... - сказал Макс, - это я по себе знаю. К кому-то я могу быть бесконечно добрым, а к кому-то просто беспощадным. А ты, Алла?
Макс откинулся на спинку вращающегося стула. Его неожиданно заинтересовала эта девушка. Ему захотелось с ней просто поговорить. Почему - то её мягкий голос успокаивал его, словно снимал напряжение дня.
- Я наверное, ни к кому ещё не была беспощадной, как и бесконечно доброй, - ответила она.
- Где ты работала раньше? - задал другой вопрос Макс.
- Да так, в одном НИИ... - Алле не хотелось вспоминать прошлое, говорить о своей прежней работе.
- Мало платили?
- Я сюда пришла не из-за денег, - напряжённо ответила Алла. Макс почувствовал её напряжение, но задал следующий вопрос:
- Обидел тебя кто-то?
- Я не хочу об этом говорить.
- А не по этой ли причине ты сидишь тут допоздна?
- Отчасти, - сдержанно произнесла Алла
- Ты честолюбивая? Тебе не нравится когда тобой недовольны?
- Никому не нравится, - Алла почувствовала себя странно. Казалось бы, разговор был ей малоприятен, но прерывать его не хотелось. Может быть, в ней говорило подсознательное желание узнать своего нового шефа получше.
Слово за слово они разговорились вроде бы ни о чём, а оказалось что прошло добрых полчаса.
В комнату заглянула Нина Васильевна.
- Вот что, милая девушка, - сказал Макс Алле, - не желаете ли отужинать в моём обществе? Заедем в ресторан и продолжим нашу чудесную беседу.
Чего Алла меньше всего хотела, так это каких-нибудь неформальных отношений с новым шефом. Одним служебным романом она уже была сыта по горло.
- Нет, простите... я не поеду, - решительно отказала Алла.
- Конечно, очень самонадеянно с моей стороны полагать, что такая симпатичная девушка нуждается в компании, особенно моей. Тебя, наверное, ждёт молодой и интересный?
- Меня никто не ждёт, но в ресторан с вами я всё равно не поеду.
- Извини, - вдруг спохватился Макс, - если моё предложение тебя оскорбило или обидело... Я иногда бываю не в меру прямолинейным. Не суди строго одинокого мужчину, стосковавшегося по обществу интересной собеседницы.
Алла бросила на Макса косой взгляд. Отсутствием убедительного красноречия он не страдал. А в том, что он такой одинокий, Алла не верила. Если он захочет, то найдёт себе для компании сколько угодно красавиц. Желающих провести время с состоятельным солидным мужчиной наберётся немало.
- Но могу я хотя бы отвезти тебя домой? - спросил Макс, - обычный жест вежливости...
- Представляю, как глава крупной фирмы из вежливости развозит по домам своих работников, - вдруг засмеялась Алла.
- Не всех, только тебя, самую трудолюбивую.
- Спасибо, я доберусь сама, - Алла выключила компьютер, быстро навела порядок на своем рабочем столе.
- Ну и упрямцы же эти Луганские! - Макс резко поднялся со стула, - Всего доброго!
Он стремительно вышел из комнаты, и Алла подумала, что зря она строила из себя кисейную барышню. Если человеку так хотелось сделать ей приятное и довезти до дома, можно было и не ломаться. Это ведь ни к чему её не обязывает. И можно было не обижать человека своим отказом.
Но Макс не обиделся. Он любил преодолевать препятствия. Всё, что само шло ему в руки интереса не вызывало, а то, за что приходилось побороться, было дорого и ценно. Алла Луганская привлекла его именно своей независимостью и неприступностью. В своей жизни он встречал женщин красивее, сексуальнее, но все они рано или поздно сдавались, становились лёгкой добычей. Кто-то страдал от одиночества, кого-то прельщали деньги. Таких гордячек, как эта Алла, Макс давненько не встречал. И отступать не собирался. Это было своего рода спортом, тренингом по психологии межличностных отношений, отработкой теории и тактики методов соблазнения. Если бизнесмен сможет без напряга соблазнить недоступную женщину, значит, сумеет использовать любую ситуацию, любого партнера или конкурента в своих целях.
В понедельник утром Макс преподнёс Алле композицию из цветов в небольшой плетёной корзиночке.
- Пусть это украсит твоё рабочее место, - мимоходом бросил он и удалился. Сидящие с Аллой в одной комнате менеджеры Татьяна и Сергей многозначительно посмотрели на неё. У Аллы противно засосало под ложечкой. Ну вот и здесь начинается то же самое! Ухаживания шефа, любопытные и оценивающие или завистливые взгляды сотрудников, а какой будет финал? Алла решительно переставила цветы на свободный стол. С неё довольно, повторения истории она не допустит.
Макс зашёл в этот же день снова и пригласил Аллу на ленч в кафе на первый этаж. Алла снова отказалась.
- Милая девушка, сжалься, в какое положение ты ставишь меня перед моими работниками? - в голосе Макса звучала нарочитая мольба. Но Алла слышала ещё и усмешечку, и иронию. Плевать он хотел на всех своих подчиненных вместе взятых. Любой вылетит в ту самую минуту, когда осмелиться косо взглянуть в его сторону.
Вечером история повторилась. Макс снова заявился с предложением поужинать вдвоем. У Аллы мелькнула мысль поехать с ним и вести себя в ресторане так, чтобы ему стало неловко за неё, стыдно. Но она вряд ли сумеет разыграть подобный фарс. Вот у Гельки получилось бы, а у неё нет. Алла снова отказалась. Она уже жалела, что сказала Максу о том, что у неё нет постоянного друга, хотя это его вряд ли бы остановило. Тогда Алла решила, что если настойчивое ухаживание не прекратится, она уйдёт из фирмы.
На другой день всё повторилось до мелочей. Опят цветы, опять приглашения вместе пообедать, потом поужинать. Алла твердила в ответ одно и тоже, но Макс словно не слышал её отказов.
Через несколько дней упорных домогательств, Алла поняла, что выход остаётся один - искать другую работу. На душе стало совсем скверно. И тут Макс неожиданно вызвал её к себе в кабинет. Первым позывом Аллы было немедленно бежать, уходить домой и больше сюда не заявляться, но в дверях комнаты в выжидающей позе стояла длинноногая красавица-секретарша Макса. Ей видимо, было дано указание доставить Аллу до самой двери кабинета шефа. Спасаться бегством было стыдно и Алла пошла.
- Сегодня в "Атриум палас отеле" презентация банка, в честь открытия нового филиала. Тебе час на сборы, - четко поставил задачу Макс.
- Почему я? - растерялась Алла
- Будем обсуждать мои распоряжения? - прищурился шеф.
- Просто я никогда раньше не была на таких мероприятиях... Может, кто-нибудь другой...
- Ты у нас экономист? У главного бухгалтера плановая проверка... Кому ещё заниматься укреплением связей с банками? Наш юрист, твой несравненный братец, заявил, что у него других дел по горло. Так что - вперед за честь семьи и профессии. Мой водитель тебя отвезёт. Кстати вид у тебя сегодня вполне респектабельный, можешь даже не переодеваться, - добавил Макс, бросив критический взгляд на Аллу.
Алла ошарашенная вышла из его кабинета. Она была в полной растерянности, что ей делать на этой презентации, как себя вести, что говорить... Алла помчалась в кабинет Ильи, его не оказалось на месте. Саша был на самом деле очень занят и сказал Алле всего несколько слов, но ничего конкретного. Мол, не дёргайся, всем улыбайся и говори, что мы рады сотрудничеству в любых формах.
Через час бледную, растерянную Аллу в холодном поту среди жаркого дня доставили в бизнес - центр "Атриум Палас отеля". Она - то понимала, что это маленькая месть Макса за её пренебрежение к его персоне.
Но всё оказалось не так уж и страшно. На Аллу никто не смотрел, с вопросами никто не приставал. Все кругом пили шампанское. Поднимали тосты за процветание, шумно чему-то радовались, не забывая при этом обильно закусывать у столов ля-фуршет. Алла немного перевела дух, встала в сторонке. Тут кто-то сунул ей в руку бокал с шампанским и через мгновение она услышала ставший уже знакомым голос:
- Ну разве так себя ведут на презентациях?
Макс собственной персоной стоял перед ней, и в глазах его светились дьявольские огоньки. Алла, конечно, сразу поняла, что вся эта презентация лишь предлог, чтобы вытащить Аллу из офиса, и таким образом всё же оказаться в обществе своего настырного шефа. Но Алла почему-то не рассердилась, не обиделась. Алла обрадовалась. Теперь она тут не одна и в случае чего не опозорит фирму, в создание которой вложили свой труд Саша и Илья. Наплевать на этого Макса, если ему так надо за ней ухаживать - пусть ухаживает. В конце концов, это ещё не значит, что она непременно согласиться стать его любовницей. И уж тем более не значит, что она влюбится в него без памяти, как однажды в Вадима Аркадьевича.
Алла выпила шампанское, попробовала каких то замысловатых тостов, хотя есть ей совершенно не хотелось. А когда презентация закончилась, большая часть присутствующих отправилась в ресторан, где были заказаны столики для её участников. Макс решительно взял Аллу под руку и повел в ресторан. Таким образом, он добился своего, и Алле пришлось с ним поужинать.
- Ну, теперь ты меня не боишься? - спросил Макс, хитро улыбаясь, - Теперь будешь со мной хотя бы время от времени ужинать?
- Зачем вам это?
- Ты мне нравишься, ты красивая, умная, с тобой приятно поговорить, провести время. В тебе нет вульгарности и, кажется, корысти, - откровенно ответил Макс. - мы вполне можем подружиться. Я даю слово, что не потащу тебя в постель, пока ты сама этого не захочешь.
- Даёте слово? - глядя прямо ему в глаза, переспросила Алла.
Макс от её взгляда едва не поперхнулся.
- Да, - сказал он после некоторой паузы. Он привык лгать ради собственной выгоды, но сейчас понял, что говорит правду. Значит, на этот раз он должен сделать всё, чтобы эта девочка сама захотела лечь с ним в постель. Сколько же времени на это ему понадобиться? Как скоро он сможет сделать её ручной и покорной, ласковой и доверчивой?
В течение месяца Макс приглашал Аллу в рестораны, в театры, на выставки и разного рода презентации, дарил цветы и безделушки. И с каждым днём Алла всё больше привыкала к его обществу, находила его не лишённым приятности. Макс в свои пятьдесят с лишним был весьма привлекательным мужчиной. Высокий, хорошего спортивного телосложения, с горделивой осанкой и посадкой головы, с элегантно седеющими волосами на ней. Макс любил сибаритствовать. Он всегда изящно, со вкусом одевался, любил хорошую кухню в дорогих ресторанах, классные машины и прочие аксессуары своей обеспеченной жизни. Кроме прочего, Макс оказался человеком весьма эрудированным, начитанным, был знатоком старинного оружия, интересовался древнейшей историей и, конечно, был великолепным собеседником. Алле никогда не было с ним скучно. Она с увлечением слушала его рассказы, касались ли они Древнего Рима и его полководцев или тонкостей бизнеса, психологических нюансов воздействия на клиентов, конкурентов или потребителей. Алла из бесед с ним почерпнула для себя столько нового, что засомневалась в собственной образованности. Ей казалось, что она вообще ничего не знает. Она должна была себя почувствовать несмышлёной школьницей, недоучкой, но Макс так всегда строил разговор, что Алла никогда не чувствовала его превосходство, хотя оно, естественно, было. Он был тонким психологом и хорошо знал, что нужно сказать, чтобы обидеть человека и как себя вести, чтобы не обидеть. Иногда Алла терялась в догадках, где была лесть с его стороны, а где непритворная похвала.
Но Макс искренне считал Аллу очень неглупой девушкой, если бы ему стало скучно в её обществе, он моментально бы оставил свои намерения. Добиваться пустышки ему было неинтересно. С Аллой ему было психологически комфортно и легко, как давно уже ни с кем не было. Он мог только предполагать, насколько страстной окажется она в любви, но лишать себя полноценного общения не хотел.
А Алла скоро поняла, что снова влюбилась. Какое-то время она сама боялась признаться себе в этом. Но однажды, ожидая, когда Макс вернётся из короткой поездки, почувствовала, что с нетерпением ждёт встречи с ним, ждёт его возвращения. И что без него ей одиноко, скучно, плохо. Мысль о том, что она полюбила Макса нисколько не испугала её. Наоборот, она почувствовала какую-то легкую радость, словно сняла с души тяжёлый груз. Она никогда не сравнивала Макса с Вадимом Аркадьевичем, это было все равно что сравнивать гору с маленьким камушком, орла с мухой. Ей было только немного грустно оттого, что она растрачивалась на такого мелкого человека как Вадим. Алле и в голову не пришло, что подобное новое отношение к самой себе внушил ей Макс, он раскомплексовал её исподволь, незаметно для неё научил ценить себя и видеть свои достоинства.
Немного смятенная собственным открытием Алла как-то поздно вечером присела рядом с мамой на кухне и рассказала ей о своем новом чувстве.
- Славная моя, это же замечательно. Что тебя смущает? - Полина ласково обняла дочь.
- Всё это не похоже.. нет, не похоже на прежнее, но почему опять служебный роман, почему снова мужчина старше меня и очень намного? Вдруг и закончится всё так же?
- Нет, дочка, это вовсе не обязательно, - успокоила её Полина, - а то что ты снова выбрала мужчину старше себя, солидного, реализовавшегося как личность, это с точки зрения психологии объясняется тем, что ты всегда у нас была папиной дочкой. Ты тянулась к отцу, он для тебя был и остается идеалом. И ты подсознательно выбираешь себе мужчину - отца. Не молодого несостоявшегося недоросля, а уверенного в себе и в своих силах человека, взрослого, серьёзного, способного стать поистине надёжной опорой. Вот только Валим не дотянул до такого уровня, но это не значит, что все остальные - точно такие же. Так что отбрось все свои сомнения. Теперь у тебя есть определённый опыт и тебе уже проще понять, что за человек перед тобой. Хотя, конечно, ошибиться можно, но милая, если ты не будешь искать идеал - придётся довольствоваться жалкими суррогатами.
- А если Максу от меня нужно только одно - постель?
- Ты это сразу поймёшь, поэтому не теряй голову в любви. Не влюбляйся безрассудно, трепетно относись к себе самой, не позволяй ни делом, ни словом, ни взглядом себя унижать. Попытайся любить в любви прежде всего себя, - говорила ей Полина и чувствовала, что делится с дочерью своим горьким опытом. Если бы она тогда давно осознала всё то, о чём сейчас уверенно рассказывает, совсем по-другому сложилась бы её жизнь. Как сложится судьба её дочерей, она не могла предсказать. Может быть, им будет немного полегче, ведь у них есть отец, который защитит, мать, которая поможет советом и добрым словом, братья, которые всегда поддержат. Семья. Которая вот-вот готова развалиться.
Алла и сама понимала, что всех мерить одной мерой нельзя. Могут быть похожие ситуации в жизни, но людей одинаковых нет. Макс в отличие от Вадима Аркадьевича никогда не повышал на Аллу голос. Он был очень тактичен, очень выдержан и терпелив. Он мог прикрикнуть на своих работников, резко ответить компаньону Саше, но с Аллой он словно преображался. Может быть, это была игра, присущая периоду ухаживания, но Алле казалось, что Макс её не обидит. Ни случайно, ни преднамеренно. Он запретил ей называть его Максимом Андреевичем. "Просто - Макс. Я привык к этому имени. Меня называют так все, даже подчиненные. А для тебя я тем более - Макс. Ну, если хочешь, Максим ". Однако имя Макс уже стало привычным, и очень подходило энергичному, активному, деятельному Максиму. Имя было созвучно с его стремительной походкой, быстрым темпом речи и острым пронизывающим взглядом. Его натуре несвойственно было любое проявление лености, вялости и апатии. В делах Макс всегда был буря и натиск. А когда оставался наедине с Аллой внешне менялся, расслабляясь, гася свою энергию, но Алла чувствовала, что он всего лишь её спрятал, загнал вглубь и там она продолжает свою неустанную работу. Макс никогда ласково не муркал, как Вадим, но его интонации казались Алле искреннее, сердечнее и ... сексуальнее. Макс мог всего лишь поцеловать ей руку, заботливо отвести от лица мешающий локон и было в этих жестах столько скрытой эротики, чувственности, что у Аллы начинало колотиться сердце и снизу вверх по телу прокатывалась жаркая волна. Но более Макс не позволял себе ничего, помня данное Алле слово, и теперь Алла жалела об этом. Макс не притронется к ней, если она сама этого не захочет. Но что делать, если уже это время настало? Макс смотрел на неё испытующе, с хитринкой во взгляде и ждал от Аллы хотя бы намека, раз уж они так уговорились. Что оставалось Алле - признаться в любви? Прижаться к Максу теснее во время танца? Первой его поцеловать? Или сделать всё это сразу? А, собственно говоря, нужна ли ему её любовь, её объятья и поцелуи - мучилась Алла вопросом. Может быть, у него всего этого в избытке в другом месте с другой женщиной, а Алла интересует его только как собеседница? Откуда ей знать причуды этого непростого продуманного Макса, с его многогранной натурой.
А опытный Макс уже давно видел, что девочка попалась. Она не умела ничего скрывать и просто вся лучилась любовью к нему. Остальное для него, как говорится, было делом техники. Но неожиданно для себя, он почувствовал, что не теряет к ней интереса. Наоборот всё больше и больше привязывается, упиваясь внутренним пространством её души. Он давно уже перестал влюбляться пламенно и безмятежно, как мальчишка, и вдруг ощутил, что как будто снова близок к этому свежему, сильному чувству.
Но Макса неожиданно увлекла игра в прятки. И несмотря на то, что всё больше с каждым днём желалось иного продолжения, немного жаль было расставаться с томительным состоянием робкой влюбленности. Ведь её неповторимую сладость никогда потом вновь не ощутить. А ещё очень любопытно будет посмотреть, как его гордая девочка, замирая от смущения прошепчет, что уже освобождает его от того обещания...
Алла, помня за собой этот должок, готовилась к тому, чтобы преодолев робость, и застенчивость прошептать Максу что-то подобное. Только никак не могла решиться, не могла придумать, что и как нужно сказать. И Макс сжалился над ней.
Они сидели на открытой веранде ресторана, чудесным тёплым вечером, слушали негромкую музыку, смотрели на огни города и их отражение в тихой заводи прямо под верандой. Небо было ясное, звёздное. Такие крупные звёзды Алла видела только на юге. Макс взял её руку и нежно поцеловал пальцы. Потом, слегка сжав их своими, спросил:
- Поедем сейчас ко мне?
Никогда раньше он не приглашал Аллу к себе домой и сегодня означать могло только одно. Алла это поняла. Она подняла на Макса счастливые глаза и ответила:
- Да!

Дина приехала в офис в полдень, в самый разгар жаркого дня. Она всегда долго спала, и редко вообще вставала с постели раньше двенадцати. Так что сегодняшний её визит можно было считать ранним. Но приехала Дина не к Саше. Она точно знала, что сегодня его не будет в офисе до самого вечера.
В кондиционируемом помещении было прохладно. Дина поднялась знакомой дорогой на четвёртый этаж и зашла в туалет. Там она немного освежилась, протерла лицо и тело влажной холодной салфеткой. Потом стянула узкие трусики и затолкала их в свою сумочку. Теперь на ней была только коротенькая, сильно обтягивающая юбочка и маленький открытый топик. Дина критически осмотрела себя в большом зеркале, поправила солнцезащитные очки на волосах и дьявольски оскалила белые зубки в бесстыдном смешке. Затем подтянула и без того короткую юбку вверх, решительно распахнула дверь туалета и направилась в другой конец коридора к одной заветной двери. За этой дверью был кабинет Ильи.
Сегодня у Ильи было много работы. Он с самого утра не вставал со своего места, телефон тинькал, не умолкая. Только на время ленча наступил небольшой перерыв. Илья собирался спуститься в кафе, чтобы выпить чего-нибудь холодного и перекусить лёгким салатом, как в кабинет вошла Дина.
- Привет, - лениво протянула она, а потом вдруг нагнулась, чтобы поправить ремешок босоножки.
- Здравствуй, - Илья поглядел на её смоляно-черную макушку, - Сани ещё нет. Он вернётся к вечеру...
- Знаю, - зевнула Дина, распрямляясь. После подобного гимнастического упражнения - наклона, её легкомысленная маечка уже не выполняла своей функции. Упругая небольшая Динина грудь обнажилась почти полностью, а юбка стала ещё короче. Дина неторопливо прошлась по кабинету от двери до окна, покачивая своими по-мальчишески узкими бедрами. Илья проводил её взглядом и даже чуть развернулся на своем вращающемся стуле в её сторону. Дина потянулась, уперлась руками в подоконник, слегка изогнувшись.
- Ну и жара... - Дина выдула маленький пузырь из жевательной резинки, - сдохнуть можно... Как только вы работаете в такую погоду?
Сама Дина не работала ни в какую погоду, хотя имела диплом о высшем образовании. Она бросила работу, как только познакомилась с Сашей. У неё теперь был совсем иная сфера приложения своих способностей.
- В офисе - вполне терпимо, - ответил Илья.
- Да ну, духотища... - поморщилась Дина и отошла от окна, - Давай сходим в кафе, что ли? Выпьем холодного пивка...
- У меня много работы, - спокойно ответил Илья. Дина пришла не просто так. Ей что-то было от него нужно. Скорее всего, попросит сейчас денег. Сашка в последнее время старался много не тратить, откладывая на квартиру. А у Дины деньги таяли в одно мгновение.
- Да брось ты - работа, работа... Работа не волк - дураков любит, - скаламбурила усмехнувшись Дина, - хватит здесь тебе киснуть. Давай развлечёмся...
Скорее всего, Дина просто маялась от скуки. Подружек у неё никогда не было и вся её компания состояла из Саши да Ильи.
- Потерпи до вечера. Вернётся Сашка - съездите поиграть в боулинг, или в бассейн. А у меня много дел, - Илья старался быть с Диной терпеливым, всё же она Сашина девушка.
Дина подошла к его столу и уселась на краешек, Илья едва успел выдернуть из-под неё файловку с документами.
- Какой ты стал скучный, Илюша, - пропела Дина и снова выдула пузырь из жвачки.
- Слушай, Дина, чего ты пришла? - Илье стал надоедать этот беспредметный разговор. Время ленча кончалось, скоро опять придется браться за телефон.
- Просто зашла поговорить...
- О чём?
- Ну, о том, например, что стоит ужасная жара. А я в такую жару хожу без трусиков, - бесстыдно глядя Илье в самые глаза, сказала Дина.
Илья скрестил руки на груди и откинулся на спинку кресла. Иногда Дину начинало заносить. Воздействовать словами на неё в такие моменты было бесполезно. Сашка воздействовал физически, он, не особенно долго думая, отвешивал Дине звонкую оплеуху по губам или по щеке. Дина моментально меняла линию поведения. Но не мог же Илья поступить с ней подобным образом. Придётся терпеть.
Но терпеть оказалось невозможно. Дальше Дина повела себя совершенно непредсказуемо.
- Ты не веришь? Я правда без трусиков, - убедительным тоном проговорила Дина, хотя Илья нисколько не усомнился в её словах. Дина схватила Илью за руку и потянула к себе.
- Проверь, на мне нет трусиков... - томным шёпотом сказала она. Илья не успел опомниться, как Дина втиснула его руку себе между бедер.
Илья выдернул руку, словно она оказалась в змеином гнезде.
- Ой, - вскрикнула Дина, - ты меня поцарапал! Ты что как дикий зверь? Вот посмотри, где царапина!
Дина задрала правую ногу, развернула её тыльной стороной бедра, полностью обнажив свою гладко выбритую промежность с тоненькой полоской - стрелочкой волос.
Илья пытался быть спокойным. Он глядел на Дину не мигая, сузив глаза, стараясь чтобы ни один мускул не дрогнул на его лице. На этот раз Динка затеяла что-то весьма скверное.
- Ты что, обкурилась, что ли? - глухим голосом спросил Илья, - Ты понимаешь, что ты делаешь?
- Понимаю... А ты - нет? - с вызовом бросила ему в ответ Дина, - я предлагаю тебе развлечься, говорю прямым текстом, если до тебя не доходит.
- Слушай, иди-ка ты отсюда, - уже не сдерживая эмоций, сказал Илья резко.
- Неужели откажешься? - прикинулась дурочкой Дина и спрыгнув со стола медленно потянула свою юбочку по бедрам вверх.
Илья поднялся со своего стула так резко, что тот откатился в противоположную сторону.
- Давай, иди ко мне. Мужик ты или нет, в конце концов? - Дина с вызовом смотрела на него.
- Приведи себя в порядок или я тебя выставлю отсюда прямо в таком виде! - пригрозил Илья.
- Может тебя не устраивает поза? - Дина его будто бы и не слышала, - а вот так?
Дина развернулась к столу, оперлась об него руками и выгнулась в своей любимой позе, почти касаясь ягодицами Ильи.
- Ну, давай мой сладкий, я жду тебя... - Дина через плечо похотливо смотрела на Илью, сладострастно приоткрыв свой чувственный ротик.
Илья рывком натянул её юбку на прежнее место и взяв за плечи довольно сильно встряхнул.
- Приди в себя! - прикрикнул он, - что у тебя, ум за разум зашёл что ли?
- Ничего у меня не зашло. Просто ты мне ужасно нравишься, ты такой сексуальный... - Дина попыталась обнять Илью за шею, но он перехватил её руку. Дина всегда казалась ему весьма распущенной девицей, но что дойдёт до такого, он не предполагал. А может, она, и правда, под кайфом? Илья бросил быстрый взгляд на её вены - не начала ли Динка колоться? Ничего подозрительного заметно не было.
- Ты не бойся, никто ничего не узнает, - продолжала Дина, - а тебе понравится, я обещаю. В один момент забудешь про всех остальных своих девок! Ну, расслабься же! Я так хочу тебя! Просто умираю...
Дина бесцеремонно провела рукой Илье по брюкам от ремня вниз.
- Вот это вещь! - зашипела Дина, - какой он у тебя огромный, мощный, твои девки, наверное, только попискивают, когда ты им вставляешь... Ну дай мне его! Я сделаю ему очень сладко!..
Илья в конец вышел из себя. Он схватил Дину за плечи и потащил к дверям. Она упиралась, цеплялась за всё, что попадалось под руку, но Илью был полон решимости выдворить её из кабинета.
- Отпусти меня! - завопила Дина, - Отпусти, я сама пойду!
Илья разжал руки напоследок подтолкнув Дину к двери и отступил на шаг назад.
- Иди, проветрись, очухайся!
- Это тебе надо очухаться, дорогой, - тон Дины неожиданно переменился и из игриво-похотливого стал озлобленным. - Говорят, ты трахаешь родную племянницу?
Илья побледнел. Откуда она знает? Это очень плохо, что она знает!...
- Не твоё дело, - мрачно выговорил он.
- Ну да, конечно, не моё... Ха-ха-ха! - Дина перешла в наступление на другом фронте, скаля зубы в язвительной усмешке. - Знаешь, как подобное называется? Инцестофилия! Сексуальное патологическое влечение к родственникам. Звучит как музыка! Представляешь, как эта музыка понравится всей вашей семейке? Нет? Зато я представляю - у меня богатая фантазия. Но даже её мне не хватает, чтобы представить, что с тобой сделает брат.
- Чего тебе от меня надо? - ненавидяще прошипел сквозь зубы Илья.
- Вот этот разговор мне уже нравится! - криво усмехнулась Дина, - Но к прежнему предложению возвращаться не буду. Я передумала! Я теперь другого захотела.
- Чего?!
- А ты женись на мне! - Дина подошла к Илье вплотную, - и я забуду обо всём, что знаю про тебя и Гелку.
Илья в ярости втянул носом воздух в лёгкие и что было силы рявкнул:
- Пошла вон!!!
- Смотри, пожалеешь...
- Пошла вон, тварь, или я тебя сейчас пришибу!
Через мгновение Дина вылетела из кабинета Ильи. И уже в коридоре закричала в захлопнувшуюся за ней дверь на весь коридор:
- Я тебя ещё поимею, сопляк, мало не покажется! Готовься к лучшему!
Потом как ни в чем не бывало, поправила юбку и топик, и что-то посвистывая себе под нос, ленивой походкой зашагала прочь. А с лица её не сходила кривая усмешка.