Сократ - древнегреческий философ, мудрец (469-399 до н.э.)
В молодые годы у меня была настоящая страсть к тому виду мудрости, который называют познанием природы. Мне представлялось удивительным и необыкновенным знать причину каждого явления - почему что рождается, и почему погибает, и почему существует. И я часто метался из крайности к крайность и вот какого рода вопросы задавал себе в первую очередь: когда теплое и холодное, взаимодействуя, вызывают гниение, не тогда ли, как судили некоторые, образуются живые существа? Чем мы мыслим - кровью, воздухом или огнем? Размышлял я и о разрушении всего существующего, и о переменах, которые происходят в небе и на земле, - и все для того, чтобы в конце концов счесть себя совершенно непригодным к такому исследованию.
Богатство и знатность не приносят никакого достоинства.
Сколько же есть вещей, без которых можно жить!
Лучше мужественно умереть, чем жить в позоре.
Без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности.
Злой человек вредит другим без всякой для себя выгоды.
На вопрос, кого можно считать счастливым, Сократ ответил: "Того, у кого честный образ мыслей и острый ум".
Молодым людям следует почаще смотреться в зеркало: красивым, чтобы не срамить своей красоты, безобразным, чтобы воспитанием скрасить безобразие.
Быть ниже самого себя - это не что иное, как невежественность, а быть выше самого себя - не что иное, как мудрость.
Удивительно, что ваятели каменных статуй бьются над тем, чтобы камню придать подобие человека, и не думают о том, чтобы самим не быть подобием камня.
Скульптор должен в своих произведениях выражать состояние души.
Это изумляет: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, он не всякий сможет назвать, сколько он имеет друзей, - настолько они не в цене.
"Ты умираешь безвинно", - говорила ему жена; он возразил: "А ты бы хотела, чтобы заслуженно?".
Я ем, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть.
Сообщают, что Аполлодор предложил Сократу перед смертью надеть более подходящую к случаю дорогую одежду. "Как ? - спросил Сократ. - Выходит, моя собственная одежда была достаточно хороша, чтобы в ней жить, но не годится, чтобы в ней умереть?"
Услышав от кого-то фразу: "Афиняне осудили тебя, Сократ, к смерти", - он спокойно ответил: "А их к смерти осудила природа".
Хорошее начало не мелочь, хотя и начинается с мелочи.
Кто знает себя, тот знает, что для него полезно, и ясно понимает, что он может и чего он не может. Занимаясь тем, что знает, он удовлетворяет свои нужды и живет счастливо, а не берясь за то, чего не знает, не делает ошибок и избегает несчастий. Благодаря этому он может определить ценность также и других людей и, пользуясь также ими, извлекает пользу и оберегает себя от несчастий.
В случаях, когда исход предпринимаемого дела остается неизвестным, необходимо обращаться к гаданиям и вопрошать прорицателей и оракулов.
Нет ничего сильнее знания, оно всегда и во всем пересиливает и удовольствия и все прочее.
Кто мудр, тот и добр.
Все люди, думаю я, делая выбор из представляющихся им возможностей, поступают так, как находят всего выгоднее для себя. Поэтому, кто поступает неправильно, тех я не считаю ни умными, ни нравственными.
Не то денег рождается добродетель, а от добродетелей бывают у людей деньги и все прочие блага, как в частной жизни, так и в общественной.
Боги все знают - как слова и дела, так и тайные помыслы; они везде присутствуют и дают указания людям обо всех делах человеческих.
- Я, - сказал Агафон, - не в силах спорить с тобой, Сократ. Пусть будет по-твоему.
- Нет, милый мой Агафон, ты не в силах спорить с истиной, а спорить с Сократом - дело нехитрое.
Фрагмент полемики с Лахесом:
Сократ: Тогда возьмем, к примеру, человека, выказывающего упорство на войне и готового сражаться, но расчетливого в своем благоразумии. Он знает, что к нему придут на помощь; ему также известно, что он будет сражаться с более малочисленным и более слабым противником, к тому же находящимся в менее выгодной позиции. Скажешь ли ты, что этот человек, чья стойкость основана на расчете, более мужествен, чем тот воин, который находится в противоположных обстоятельствах своего лагеря и готов тем не менее сражаться, проявлять стойкость и упорство.
Лахес: Мне кажется, последний мужественнее.
Сократ: Но ведь стойкость этого менее осмотрительна, менее благоразумна, чем первого.
Лахес: Вено говоришь.
Сократ: Тогда, значит, по твоему мнению, и опытный в сражении наездник, проявляющий упорство и стойкость, менее мужествен, чем новичок?
Лахес: Так мне кажется.
Сократ: То же самое ты скажешь о метком стрелке из пращи, из лука и о другом воине, опытном в какой-либо области военного искусства?
Лахес: Конечно.
Сократ: И те, кто, не умея плавать, но желая показать стойкость, бросаются в водоем, ты полагаешь, смелее и мужественнее тех, кто обладает опытом в этом деле?
Лахес: Что же другое можно сказать, Сократ?
Сократ: Ничего, если в самом деле ты так думаешь.
Лахес: Да, я так думаю.
Сократ: Однако, если не ошибаюсь, эти люди в своем желании продемонстрировать упорство и стойкость подвергаются большей опасности и проявляют больше безрассудства, чем те, которые опытны в этом деле.
Лахес: Кажется.
Сократ: А не казалось ли раньше нам, что безрассудная отвага и упорство постыдны и вредны?
Лахес: Конечно.
Сократ: А мужество мы признавали чем-то хорошим?
Лахес: Верно, признавали.
Сократ: Но теперь же мы, напротив, называем постыдное, безрассудное упорство мужеством.
Лахес: Кажется, что так.
Сократ: Полагаешь ли ты, что мы говорим хорошо?
Лахес: Нет, клянусь Зевсом, Сократ, по-моему, нехорошо.
Сократ: Стало быть, Лахес, той дорической гармонии, о которой ты говорил, у нас с тобой что-то не выходит, потому что дела наши не согласуются со словами нашими.
Лахес: Понимать-то я, кажется, понимаю, что такое мужество, а вот только не знаю, как это оно сейчас от меня так ушло, что я не успел схватить его и выразить словом, что оно такое.
Сократ в беседе с Меноном :
"Я похож на ската, который, приводя в оцепенение других, и сам приходит в оцепенение. Ведь не то, что я, путая других, сам ясно во всем разбираюсь, - нет: я и сам путаюсь и других запутываю. Так и сейчас - о том, что такое добродетель, я ничего не знаю, а ты, может быть, и знал раньше, до встречи со мной, зато теперь стал очень похож на невежду в этом деле. И все-таки я хочу вместе с тобой поразмыслить и поискать, что она такое".
Я знаю, что я ничего не знаю.
Те, кто подлинно преданы философии, заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило, этого не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к одной цели, а потом, когда она оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся!
Философ занимает промежуточное положение между мудрецом и невеждой.
Этого-то человека я мудрее, потому что мы с ним, пожалуй, оба ничего дельного и нужного не знаем, но он, не зная, воображает, будто что-то знает, а я , если уж не знаю, то и не воображаю.
Существует только один бог - знания, и только один дьявол - невежество.
Знание, отделенное от справедливости и другой добродетели, представляется плутовством, а не мудростью.
Дурная особенность письменности поистине сходна с живописью: ее порождение стоят как живые, а спроси их - они величаво и гордо молчат. То же самое и с сочинениями.
Однажды Сократ встретил на улице юношу Ксенофонта, показавшегося ему даровитым, и посохом загородил ему дорогу.
- Скажи мне, - спросил Сократ, - где покупают муку?
- На рынке, - ответил Ксенофонт.
- А масло?
- Там же.
- А куда надо пойти за мудростью и добродетелью?
Юноша задумался.
- Иди за мной, я покажу, - сказал Сократ. Так Ксенофонт стал спутником и участником бесед Сократа, а после смерти учителя, так же как и Платон, воспроизвел для потомства некоторые из них.
Однажды Алкивиад предложил Сократу большой участок земли, чтобы выстроить дом; Сократ ответил: "Если бы мне нужны были сандалии, а ты предложил бы мне для них целую бычью кожу, разве не смешон бы я стал с таким подарком ?".
Однажды Ксантиппа сперва разругала Сократа, а потом окатила водой. "Так я и говорил, - промолвил он, - у Ксантиппы сперва гром, а потом дождь". Алкивиад твердил ему, что ругань Ксантиппы не переносима; Сократ ответил: "А я к ней привык, как к вечному скрипу колеса. переносишь ведь ты гусиный гогот?".
- "Но от гусей я получаю яйца и птенцов к столу", - сказал Алкивиад. "А Ксантиппа рожает мне детей", - отвечал Сократ.
Сократ говорил, что сварливая жена для него - то же, что норовистые кони для наездников: "Как они, одолев норовистых, легко справляются с остальными, так и я на Ксантиппе учусь обхождению с другими людьми".
Женишься ты или не женишься - всё равно раскаешься.
Заговори, чтобы я тебя увидел.
