Она встрепенулась, и осмысленность на мгновение появилась во взгляде. Безжалостно оборванное бормотание ТВ уступило место энергичным аккордам группы “Ва-банк”:

... сам себе остров, и сам себе тень,
сам себе парадоксальная смерть...
Сигаретный дым заполнил малометражную комнатенку, зависая стереофантастическими изгибами где-то на уровне запыленной люстры. “Нужно что-то делать...” — прорвалось сквозь киселеподобные мысли. “Хоть какие-то эмоции у меня должны сохраниться? Боль, страх, агрессия на худой конец?.. Только не это пугающее безразличие...” Она подумала о смерти, но обычной тоски не почувствовала.
Перевернулась на живот и попыталась заплакать, но из этого ничего не вышло: глаза остались сухими. Неожиданно холод заполз под подол мужской рубашки цвета хаки, давно и надежно служащей ей неким подобием домашнего халата. За окном легкие сумерки уже вступали в свои законные права, и крутобокая луна напоминала о приближающемся полнолунии...
То ли от душевного дискомфорта, то ли от съеденной пищи слегка подташнивало... Навязчивый запах сирени уже который день преследовал ее, наверное, с того самого утра, когда вместе с первым рассветным лучом, пробившимся через полинявшую занавеску, ее посетило новое жуткое ощущение. Ощущение того, что ей все надоело, что ей безумно скучно, и что теперь все, что бы она не сделала, будет обречено на неудачу... Последнее она почувствовала особенно сильно. Поверила не сразу, пыталась сопротивляться, подходить к своему странному состоянию с точки зрения здравого смысла и элементарной логики, но... Неумолимое колесо завертелось, увлекая за собой все новые и новые уголки ее жизни. Сплошная череда неудач, к тому же апатия и скука захлестнули с головой, и как апогей — нынешняя суббота...
Таинственный блеск луны завораживал, погружая ее в пучину бессознательно-подсознательного...
... Дребезжащий звонок ворвался в ее мысли неожиданной резкой трелью. Сердце тревожно забилось, ей стало страшно, просто так, как нечто необъяснимое, но само собой разумеющееся.
Натянув старые вытертые джинсы, она поплелась к двери: гости на сегодня не планировались, ей было совершенно не до гостей. Как обычно, не удосужившись поглядеть в “глазок”, она с полминуты повозилась с вечно заедающим замком. Когда же дверь, наконец, была открыта, на пороге она увидела совершенно незнакомого молодого человека, который неуверенно переминался с ноги на ногу и, похоже, не знал что сказать. Высокий, ладно сложенный, сравнительно интеллигентного вида: в очках, но без галстука. Она незаметно для себя оценила не явно бросающийся в глаза лоск и легкую небрежность странного посетителя.
Совсем не удивившись — очередной признак депрессии, она представилась:
— Я — Соня. Вы ко мне?
Молодой, по ее понятиям, человек (на вид что-то около тридцати лет) кивнул и улыбнулся. Улыбка ему явно шла.
Соня шире открыла дверь, не то приглашая войти, не то просто так из вежливости.
— Чай будешь? — меланхолично спросила она, не утруждая себя ненужными размышлениями об участившихся случаях квартирных краж. Красть у нее было нечего.
— Буду, — подал-таки голос незнакомец, уже проходя в квартиру вслед за странной хозяйкой.
Сняв в прихожей плащ, он оказался в белом пушистом свитере: “Личная трагедия ангорских кроликов”, — про себя дала определение она и вошла в кухню, бросив через плечо:
— Умывальник слева. Полотенце — любое.
Пока она заваривала чай, из ванной раздавался плеск воды. Гость опустился на табуретку. В ожидании начала беседы она без интереса рассматривала свалившегося на ее больную голову визитера. Тот был объективно красив, можно было бы и влюбиться, да только появился он не ко времени: сегодня лирические порывы обходили ее стороной.
— Ну и ?.. — спросила она, щелкая зажигалкой и глубоко затягиваясь очередной порцией никотина. — Чем обязана?
Он поймал ее взгляд и с трудом выговорил:
— У меня к Вам...
— К тебе, — поправила она, задумчиво размешивая сахар.
— К тебе, — продолжил собеседник. — У меня к тебе важное предложение.
Она на мгновение даже удивилась, но потом пожала плечами, не прокомментировав двусмысленную реплику.
— Я хочу выполнить три твоих желания, — продолжение было достойно кисти великих мастеров.
— Зачем? — слабо отреагировала она, размышляя о психическом состоянии гостя.
— Ну... Как лучше объяснить... Короче, я проспорил... И теперь должен как бы... - он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но безуспешно старался этого не показывать.
— Спорил ты не со мной, — логично отметила она, вытаскивая из вазочки конфету.
— Нет, то есть, да... Я спорил с друзьями... Ну... Если проиграю, то должен выполнить три желания наугад выбранного человека...
— Да... Дела... — понимающе кивнула Соня, пытаясь сквозь очки определить цвет глаз гостя. — Как в кино... Спорщики, однако... А соврать нельзя? Что уже выполнил?
Он помотал головой и грустно вздохнул.
— Понятно. Дело чести... — иронии не вышло. — Ну а я-то здесь причем?
— Ну... Наугад... Понимаешь?.. — он сделал несколько больших глотков из синей керамической чашки, видимо, в горле пересохло.
— В общем, да... — Она закурила еще одну сигарету, на самом деле она ничего не понимала. — А ты часом не грабитель?
— Нет, — серьезно ответил гость.
— Золотая рыбка, значит... Как в сказке Пушкина, — Задумчиво произнесла она, откидывая со лба непослушный локон. — Ты что, серьезно? Про три желания?
— Да, — он снял очки и повертел их в руках, глаза были серого цвета.
— А зовут тебя как?
— Костя...
— Золотая рыбка, — улыбнулась своим мыслям Соня. — Золотой рыб... Я буду называть тебя Рыбом, не против?
Рыб улыбнулся так, словно ему только что подарили розового слона. Она помолчала что-то просчитывая:
— Дело, уважаемый Рыб, вот в чем: никаких желаний на текущий момент у меня не существует. Выпадение таковых, делеция, так сказать... Так что ты пришел не по адресу, и стало быть — рада была познакомиться, но ничем помочь не могу, не имею возможности... — она развела руками.
Взиравший на странную беседу из-за сахарницы малоупитанный таракан ехидно пошевелил усами, но был тут же с позором изгнан.
— Быть такого не может! — не поверил Рыб, — Ну хоть какое-нибудь должно же быть?.. Ты подумай хорошенько. Хочешь круиз по Средиземному морю? Кольцо с бриллиантом? А, может, меня? — и он отчаянно покраснел, сообразив, что сморозил что-то не то.
— Тебя? — она с сомнением посмотрела на Рыба. — В общем, идея так себе... К тому же это не мое желание... — Она вяло попыталась изобразить оскорбленную невинность.
Проглотив заслуженное, Рыб примолк.
— Ты знаешь, единственное, чего мне бы сейчас не помешало — это чего-нибудь захотеть. Но как-то не получается... Вот что обидно... И ты мне в этом вряд ли поможешь... А может кого-нибудь другого осчастливишь, а? — с надеждой поинтересовалась Соня.
Ответа не последовало. Она посмотрела на часы: половина восьмого...
— Что же мне с тобой делать?.. — Соня озадаченно поерзала на неудобном стуле. — Я даже не знаю. Ладно. Посиди здесь. Журналы полистай, если заскучаешь. А я пока подумаю.
И, захватив с собой пепельницу и сигареты, она удалилась в ванную. Закрыв за собой дверь, она плюхнулась на холодный кафельный пол, зажгла сигарету и включила воду на полную мощность.
Ничего себе история... “Сказка о рыбаке и рыбке”, понимаешь... Она так до конца и не могла решить, поверила ли она в то, что рассказал Рыб. Впрочем, на сумасшедшего он не был похож. А с другой стороны, эти самые сумасшедшие ей не так часто попадались, чтобы она могла с первого взгляда их распознать. Может они все сначала спокойные и обаятельные? Господи, как все надоело... Почему меня не оставят в покое?.. Бред какой-то...
Так ничего путного и не надумав, кроме единственного желания: “Рыб, оставь меня в покое!”— она погрузилась в наполненную до краев ванну. В старые добрые времена это было верное средство для поднятия тонуса, но сегодня оно почти не действовало. Более рациональная мысль на заданную тему заключалась в следующем: во-первых, попросить n-ную сумму денег, во-вторых, может, действительно, пожелать Рыба? На вид он вполне ничего, может и сгодится... И в-третьих, самое главное, чтобы ее оставили в покое. Она фыркнула и пошевелилась, ей постепенно передалось успокоение и тепло, которое давала вода. Соня, а скорее всего ее тело, на миг вспомнила ласковое прикосновение морской волны и соленый запах ветра... И тут первое желание сформировалось. Соня выскочила из ванны, прямо как вскричавший “Эврика” Архимед, и чуть не бросилась в этом же виде к гостю. Но боковым зрением поймав свое отражение в зеркале, спохватилась и принялась спешно вытираться-одеваться. Из зеркала на нее смотрела растрепанная девица с копной темных влажных волос.
Стройная, но какая-то угловатая. Красивой не назовешь, но что-то типа внутреннего огня (в периоды, когда таковой функционировал), говорят, придавало ей некий шарм.
— Рыб, а ты любое-любое желание исполнишь? — уточнила Соня, материализуясь на кухне, и принося с собой запахи хвойной пены для ванны и сигаретного дыма.
— В пределах человеческих возможностей, — осторожно ответил Рыб. Соне показалось, что за время ее творческого отсутствия гость даже не пошевелился.
— А финансово? — еще раз уточнила она.
— То же самое, — ответ прозвучал обнадеживающе.
Она вслушалась в голос: умеренно хриплый, обыкновенный.
— Ты придумала?
Закрыв глаза, как будто собраясь шагнуть с обрыва, Соня отчетливо произнесла:
— Я хочу в Крым. К морю. Сейчас.
Рыб отодвинул чашку и посмотрел на часы:
— Легко. Собирайся. От тебя можно позвонить?
— Само собой, — озадаченная Соня все еще не верила в реальность происходящего.
— ... телефон аэропорта... до Симферополя... на ближайший рейс два билета... — слышала она, спешно кидая в объемистую спортивную сумку купальник, полотенце, фляжку с коньяком, сигареты и тому подобную мелочь.
— На неделю? — спросил Рыб, вешая трубку.
— Не дождетесь, — буркнула Соня фразу из анекдота, подсушивая фен ом волосы. — Мне в понедельник на работу. Значит, в моем распоряжении что-то около полутора суток.
Рыб решил не удивляться, боясь, видимо, спугнуть неактивную на желания случайную знакомую. За последние десять минут он преобразился: неуверенность как рукой сняло, деловит и сосредоточен:
— По дороге заедем ко мне, соберу сумку. Рейс через два часа. Так что рассвет будем встречать у моря. Ты рада?
— Наверное... — ее первый эмоциональный подъем потихоньку спадал, — А ты-то зачем едешь? Извини, конечно, за нескромный вопрос.
— В качестве сопровождающего. Если с тобой что-нибудь случится, некому будет еще два желания загадать.
— А может одного хватит? — Соня повертела в руках зонтик: брать или нет?
— Собралась? Тогда пошли. — Рыб закинул на плечо Сонину сумку. — Паспорт не забыла? Без него в самолет обычно не пускают... Проверив на удобство еще не разношенные новые кроссовки и показав язык своему лохматому отражению в зеркале, Соня удовлетворенно кивнула.
— Ничего не забыла. Можно отправляться.
Уличная прохлада взбодрила и придала ей некоторую уверенность, теперь происходящее почти не казалось сном.
Быстро пойманная машина, попетляв минут пятнадцать по городу, мягко остановилась у небольшого особняка в духе вымерших рыцарских орденов.
— Подождите. Я скоро, — сосредоточенный Рыб хлопнул дверцей и размашисто направился к дому.
Соня переглянулась с водителем, в глазах которого отразилось уважение вперемешку с пониманием:
— Серьезный у тебя приятель...
— Не то слово, — подтвердила Соня, устраиваясь поудобнее на мягком сидение и настраиваясь на получасовое безделье.
Но ее ожиданиям не суждено было сбыться: Рыб вернулся гораздо быстрее. Его багаж уместился в компактном саквояже, который был небрежно брошен под ноги:
— А теперь в аэропорт, — скомандовал Рыб, ободряюще улыбнувшись Соне.
Та пожала плечами и стала смотреть в окошко на пролетающие по еще многолюдным улицам огни фонарей и разляпистые окна витрин. Она опять погрузилась в задумчивость, и окружающее доносилось до нее через пелену бесцветных мыслей.
Здание аэропорта дохнуло на Соню знакомым с детства букетом запахов. И глаза ее помимо воли заблестели, а плечи расправились. Значит, все по-настоящему! Сердито снующие пассажиры. Собранные работники в форменных кителях. Гул взлетающих “Ту” и “Ан”-ов. Девичий голос из динамиков. Соня даже на мгновение забыла, зачем она здесь. Просто стояла и смотрела. Из ликующего оцепенения ее вывел голос Рыба:
— Пора идти. Ты себя нормально чувствуешь? Вид у тебя немного странный.
— Все хорошо.
Он повертел ее паспорт, с интересом разглядывая фотографию и графу о гражданстве, подумал и протянул документ ожидавшему усталому служащему у выхода на посадку. Формальности были соблюдены, а впереди их ждало роскошнейшее средство передвижения — самый что ни на есть настоящий самолет. Соня про себя оценила деликатность Рыба: в графу о семейном положении он не полез. Впрочем, ничего заслуживающего внимания там все равно не наблюдалось.
Соня посмотрела на спутника, который по совету ласкового голоса бортпроводницы застегивал ремни безопасности:
— Рыб, ты пишешь стихи?
Удивленный взгляд был хорошим ответом:
— Почему ты спросила?
— Просто так. А высоты боишься? — продолжила она свой допрос.
— Нет, вроде, не боюсь.
Самолет покатил по взлетной полосе. А Соня почувствовала, что апатия начинает понемногу уступать место легкому шевелению интереса к жизни. Все-таки, первое желание было на редкость удачным...
Когда самолет набрал высоту, Рыб открыл саквояж и вытащил бутылку шампанского. Соня удивленно хмыкнула, разве в самолете можно? Или что не запрещено — разрешено?
— За удачу? — полувопросительно произнес Рыб и с легким хлопком извлек пробку.
Следом за бутылкой из саквояжа появились стеклянные стаканы, а из Сониной сумки пакет с бутербродами, на то что в самолете будут кормить она не рассчитывала.
— За золотую рыбку! — встречный тост.
Легкий румянец заиграл на щеках Сони, полет проходил на высоте дикого количества метров, Рыб оказался ненавязчивым собеседником, а кроссовки совершенно не жали. “А жизнь-то налаживается!”— с изумлением подумала Соня, с аппетитом уплетая бутерброд с сыром и запивая его шипучим шампанским. За иллюминатором (так что ли называют круглое окошко?) царил мрак, монотонный гул действовал убаюкивающе. И Соня задремала, так и не выпуская из рук опустевший стакан. Спустя минут десять Рыб аккуратно, чтобы не разбудить, вытащил его из рук спутницы и переправил в саквояж, где уже находилась полупустая бутылка и стакан номер два.
Растормошить спящую Рыб решился, когда мелодичный голос объявил, что самолет идет на посадку. Полуразбуженая Соня непонимающе огляделась, пытаясь сообразить, где она, и что от нее, собственно, требуется?
— Ты кто? — она озадаченно уставилась на молодого мужчину, который почему-то находился очень близко и теребил ее за воротник куртки.
— Костя, — ответил тот, и улыбнулся.
— Я тебя люблю? — недоуменно уточнила Соня, слегка ошалевшая от назойливого теребения, вытащившего ее из приятных снов.
— Не знаю, — теперь озадачился мужчина и отпустил воротник.
— Ой, — встрепенулась Соня, прогоняя остатки сна и вспоминая предшествующие события, — Рыб, мы что, уже прилетели?
— Похоже на то...
Небо раскинуло над головой звездные объятия. Пустынный пляж. Огромная золотистая луна величественно висит над морем. В горизонт убегает серебристая лунная же дорожка. Груда огромных камней, которые, видимо, остались еще с Ледникового периода, отбрасывают куда ни попадя чернильную тень. Волны лениво набегают на берег. Все звуки будто исчезли. И только вспененные волны с призрачным шипением бьются о камни.
Соня чувствовала себя попеременно, то одной-одинешенькой на всем белом свете, то частью этого света. Соленый ветерок трепал волосы, дымка мелкой морской мороси освежала. Она ощущала прохладу камней, на которые облокотилась, и суетливые мурашки бегали по коже. Горький дым сигареты... Крым... Море... Ночь... Гармония мира беспощадно вытесняла скуку и апатию.
Соня сняла кроссовки и пошла к воде.
— Брр ... Действительно, не жарко...
Терять ей было нечего. Неужели она не искупается?
Наспех побросав одежду на камни, Соня осторожно пошла навстречу лунной дорожке. Холод обжег ступни, но она не обращала на такую мелочь внимания и заходила все глубже и глубже. Резко оттолкнулась от каменистого дна и поплыла. Стало теплее. Звезды подмигивали ей, луна понимающе искрилась, а морская вода покачивала. Соня вмиг забыла пыльный город, депрессию и усатого таракана за сахарницей. Все это казалось дурным сном, а настоящая жизнь, вот она!
Уже на порядочном расстоянии от берега, она обернулась и присвистнула от восторга. Красиво! В открытый рот тут же попала вода, и Соне пришлось с полминуты отплевываться. Восстановив дыхание она успокоилась, но тут же дернулась и еще раз чуть не нахл****ась воды: к ней кто-то плыл... Ощущение единения с природой пропало. Кого это нелегкая несет?
— Соня! Жива? Я боялся, что ты утонешь, — нелегкая принесла Рыба , и совершенно некстати. — Вода, прямо скажу, не теплая.
Издав индейский клич, Соня нырнула и попыталась схватить “спасателя” за пятку. С третьей попытки ей это вполне удалось, и она гордая и довольная, повернула к берегу. Выходить из воды было зябко. Наскоро вытершись припасенным полотенцем, Соня с Рыбом быстро оделись. Бросание камушков в воду надолго заняло их внимание. Лишь изредка они отвлекались на коньяк из фляжки: “для согрева” (спасибо запасливой Соне).