Чем опасны дальтоники?
Впервые этот дефект зрения описал в 1794 году английский химик и физик Джон Дальтон, сам им страдавший. Долгое время к столь «несерьезной» болезни относились крайне легкомысленно, пока в 1875 году в Швеции не произошла крупная железнодорожная катастрофа. Перед следствием, которое велось по этому делу, стоял неразрешимый вопрос: как машинист (кстати, чудом оставшийся в живых и уверявший, что вел состав на зеленый свет) мог не заметить красный сигнал семафора? Ответ смог дать только эксперт: известный физиолог Гальмгрен показал машинисту несколько мотков разноцветной шерсти и попросил его назвать цвет каждого из них. Указав на красный, подсудимый заявил, что это — зеленый, повергнув общество в шок.

С тех пор к исследованиям цветового зрения стали относиться с предельным вниманием, и особенно — после появления транспортных средств и авиации. Дальтонизмом, или дихромазией, называется частичная цветовая слепота, при которой нарушается нормальное трихроматическое цветоощущение, когда одновременно не воспринимаются три основных цвета — красный, зеленый, фиолетовый и их производные оттенки.

Дихроманты могут не различать красный цвет (протанопия), зеленый (дейтеранопия) или фиолетовый (тританопия). Согласно статистике, наследственный дальтонизм поражает 8% мужчин и 0,5% женщин. Как же это происходит? Ген, кодирующий белок, ответственный за цветовосприятие, расположен в Х-хромосоме. Дальтонизм проявляется лишь тогда, когда в наборе хромосом не будет ни одной правильной копии гена.

Пол человека, как известно, определяется половыми хромосомами — Х и У (две Х-хромосомы — это женщина, Х и У — мужчина). Одна «больная» Х-хромосома, полученная от родной матери, сделает мужчину дальтоником. У женщины же, если в одной Х-хромосоме ген испорчен, а в другой — нет, белок будет синтезироваться нормально, и дальтонизм ей не грозит. Заболеет она только в том случае, если получит две «больные» Х-хромосомы — и от матери, и от отца.

В возможности вкушать пищу природа отказала поденкам (Ephemeroptera), коих насчитывается полторы тысячи видов. В краткой жизни этих воздушных созданий, длящейся обычно лишь день, времени для чревоугодия просто нет. И пусть некоторые из них могут считаться «долгожителями», способными «протянуть» даже несколько дней, а другим отпущены всего часы, а порой и минуты, ни те, ни другие не выпивают за свою жизнь ни капельки нектара.

У этих представителей фауны нет даже рта, хотя, как ни странно, природа снабдила их желудком и кишечником, которые остаются заполненными воздухом. Жизнь поденок подобна феерическому балу — собираясь в воздухе сотнями в общем потоке живой метели, они кружатся, словно изящные танцоры, похожие на снежинки.

Любовный вихрь этих почти бестелесных существ — прелюдия к смерти, и затеян он лишь для продолжения рода насекомых. Вкусив любви, а не пищи, поденки обречены на смерть. Первыми гибнут самцы. Чуть дольше длится век самок — им нужно успеть отложить яйца. Каждая самка откладывает их около 10 тысяч, большая часть из которых погибает, и лишь несколько сот личинок спустя 2—3 года превратятся в поденок. И все повторится вновь.

Антициклоны — это огромные воздушные вихри, характеризующиеся повышенным давлением воздуха, максимум которого приходится на его центр. В течение года над каждым полушарием их наблюдается несколько сотен. Воздушная масса антициклонов, площадь которых иногда сравнима с размерами материков, перемещается в Северном полушарии по часовой стрелке со скоростью 30 км/ч, а в Южном — против со скоростью 40 км/ч.

Из центра антициклона воздух растекается к окраинам, перемещаясь сверху вниз, уплотняясь и нагреваясь до 5—10°С на 1 км опускания. От нагревания воздуха уменьшается его насыщение водяным паром, рассеиваются облака и прекращаются осадки.

Возникновение антициклонов тесно связано с развитием циклонов, и те и другие являются частями общей циркуляции атмосферы. Но все же циклонов в 2,5—3 раза больше. Циклоны представляют собой вихревое движение воздуха с пониженным давлением в центре, возрастающим к периферии. В Северном полушарии ветры дуют из области высокого в область низкого давления против часовой стрелке, а в Южном — по часовой стрелке. Воздух, вытесняемый сходящимися ветрами, поднимается вверх, что приводит к образованию облаков и осадков, а значит, к ухудшению погоды.

В стольном граде первые колокола появились при Иване Калите. Для того чтобы подчеркнуть зависимость Тверского княжества от Москвы, в 1338 году из Спасского собора Твери был привезен колокол. В период с 1346 по 1480-е, судя по летописи, происходил захват колоколов из покоренных Москвой княжеств и городов — Смоленска, Пскова, Городца, вечевого колокола из Новгорода, а после войн с Ливонским орденом множество колоколов было вывезено из городов Феллина и Тарвасту.

В 1494 году в Москву послом в Италии Семеном Толбузиным был приглашен архитектор и литейщик Аристотель Фиораванти.

В конце XV века на реке Неглинной (ныне Пушечная улица) был построен «Пушечный двор», просуществовавший несколько столетий. В 1503 году Иван III повелел Фиораванти и Петру Фрязину отлить колокол весом 400 пудов. Московские колокола всегда отливались лучшими мастерами и славились по всей Руси необыкновенно красивым «голосом». При Иване Грозном были изготовлены колокола, которые украшали Вознесенский и Новодевичий монастыри до начала ХХ века.

Тем не менее царь Иван IV также продолжал вывозить колокола из покоренных городов. При правлении его сына, а далее — Бориса Годунова на Пушечном дворе работали только русские мастера под руководством Андрея Чохова. Тогда был отлит крупнейший для того времени колокол весом 2 450 пудов для Успенского собора Кремля, прозванный в народе «Годуновским».

С того же времени на Руси стали появляться колокола —настоящие произведения искусства, украшавшие собой многие монастыри и церкви Москвы. После переноса столицы в Петербург литейные работы были заморожены, а несколько позже этим занялись частные предприниматели.

Вершиной творчества завода Моториных стал Царь-колокол, купца Слизова — Большой 3 233-пудовый Успенский колокол, погибший во время войны 1812 года. Позднее все большие колокола отливались на заводе П.Ф. Финляндского, выполнявшего в основном заказы императорской семьи. Одним из почетнейших заказов стал колокол весом 4 008 пудов 39 фунтов для Храма Христа Спасителя.

К величайшему сожалению, основная масса этих колокольных шедевров погибла в 1920—30-х годах во время кампании по их уничтожению. И лишь с начала 1990-х началось возрождение древнего колокололитейного дела.