- Мама и папа, вы уже поели?- Да, а что такое? Зачем тебе наши сытые личности? – Муж, допивая кофе, повернулся к дочери и жестом предложил ей сесть на свободный стул. – Ты хочешь сделать какое-то заявление?

- Мне ваши личности нужны именно сытые, потому что когда вы голодные приходите с работы, с вами разговаривать бесполезно. Вы же ничего не видите, кроме холодильника и ничего не слышите, кроме урчания ваших пустых желудков.

- Согласен.

- Согласна. – Это я подала сытый голос.

- Так вот, - встав посередине кухни, начала торжественно заявлять наша десятилетняя дочь, - в среду, в семь часов, естественно, вечера, будет родительское собрание. Явка родителей обязательна! Повторяю: обязательна! А теперь, внимание! Вот дневник, вот ручка – расписывайтесь в получении информации от классного руководителя через меня.

Муж безо всяких реплик расписался и со словами «Ну, у меня-то по средам кафедра, это понятно, что я не могу, а вы договоритесь тут без меня», встал и след его тут же простыл…

- Доченька, понимаешь, … - начала я, но на этом положенное начало было завершено.

- Мамочка, я понимаю и даже знаю, что ты мне сейчас скажешь, но пойми и ты меня, кстати, хорошо бы, чтобы и папа понял! – последние слова она специально крикнула громко, чтобы услышал муж, - скоро в классе будут думать, что у меня нет родителей, или, ещё хуже, что мои родители мною совсем не интересуются, потому что у всех детей постоянно кто-то ходит на собрания, а вы за все три года были всего раза три или четыре! Я всё время вру про вас: то вы на работе, то вы болеете, то в командировке. Мама! Ну, скажи, что пойдёшь!

- Пойду.

Это прозвучало так печально-обречённо, что дочка сначала обрадовалась, а потом, видя какой у меня несчастный вид, обняла меня и сказала:

- Не бойся, мамочка, посидишь, послушаешь, можешь даже вопросы не задавать, журнал и так по партам пустят, сдашь деньги и домой!

- Лучше бы мы с самого начала сказали, что служим в разведке и наша первая задача – родину защищать, нас бы и не ждали …

***

Что такое родительская обязанность по отношению к школе, мы с мужем знаем. В основном, она включает в себя два момента: первое, это посещение родительских собраний, а заодно сдача денег на нужды класса или школы, и второе, это сдача денег на нужды класса или школы и заодно посещение родительских собраний.

Как настоящие нормальные родители, мы не любили ни первое, ни второе. Мы любили третье (компот!) – придумывать, как не делать ни первого, ни второго. Получалось плохо.

Если наша нелюбовь к сдаче денег была хоть чем-то оправдана и объяснима, например, мы понимали или догадывались, что не все наши денежки идут именно на то, на что их собирают, то нелюбовь к посещению родительских собраний не была у нас оправдана ничем.

Мы не могли убедительно объяснить десятилетнему ребёнку, почему почти у всех родителей находится время придти в школу после работы, а у нас – нет. Все наши отговорки, вроде сверхурочной работы, головной боли, срочного похода в какую-нибудь контору, вызывали неудовольствие и протест дочери. Ребёнок хотел, чтобы мы входили в число «почти всех», чтобы мы были «как все». «Как все» - это значило приходить к шести или семи вечера несколько раз в течение учебного года в школу, садиться за парту и слушать сначала выступление классного руководителя, иногда и других учителей, что, в принципе ещё можно было делать, а потом слушать несущийся со всех концов класса родительский бред, что в принципе делать не только не хотелось, а делать было невозможно.

Посетив сама пару раз собрания, я убедилась в том, что основная масса родителей, регулярно посещающих эти классные мероприятия, совершенно не торопится домой, а с удовольствием обсуждает такие, например, темы: где дешевле купить учебники; в чьих классах больше горшков с цветами, причём тут же начинаются воспоминания, как много «раньше» было зелени в классах и какие цветы у кого есть дома, как они растут и гибнут; какого цвета занавески или шторы повесить (хотя ни того, ни другого в школьных классах быть не должно) и тому подобные насущно-текущие вопросы.

Мне, честно говоря, было жаль тратить время на эти безумные обсуждения надуманных вопросов. Лучше эти часы я проведу дома, в семье, с тем же самым ребёнком. Больше толку будет. Кстати, замечу, что как раз родители «непроблемных» детей реже всего ходили на собрания, а вот родители, которых и вызывали неоднократно, и к которым взывали чаще других, были постоянными «клиентами» собраний. Они, видимо, сразу, зная своё чадо, приобретали своего рода виртуальный абонемент на весь срок длиною в 10 лет.

Готовя ребёнка к школе, мы говорили примерно так: - Пойми или запомни, как хочешь, на выбор, твои основные обязанности это хорошо учиться, иметь примерное поведение, быть вежливой и уважительно относиться к учителям. Всё остальное решать будем мы – твои родители.

Позже, когда дочь училась уже в третьем классе и начинала понимать, что родители решают «всё остальное» через непосещение родительских собраний, а как-то иначе, мы говорили так: - Пойми, всё, что нам нужно знать о тебе в школе и о школе для тебя, мы знаем. Если возникнет необходимость в нашей помощи (помимо сдачи денег): мыть окна, стены, полы, дежурить на выборах, проводимых в школе, купить на новый год игрушки, на дни рождений – угощения, съездить с классом к зубному – пожалуйста, всегда готовы. Но ходить на собрания «для галочки» столько раз в году, сколько их устраивает классный руководитель, мы не можем. У неё свой план и своя работа, у нас – своя.

Однако день и час, когда нужно будет идти на родительское собрание, приблизился. Медленно, но верно «завтра» превратилось в «сегодня» и вот я уже отпрашиваюсь на работе, чтобы уйти на час раньше, перекусываю в кафе, чтобы не смущать желудочными голодными воплями законопослушных родителей, крашу губы перед входом в школу и захожу в среднее образовательное учреждение номер 301 для выполнения своего священного материнско-родительского долга.

… Ну, вот и всё. Через полтора часа долг отдан. Как хорошо жить и не быть обязанной никому, даже своему любимому ребёнку! Настроение – приподнятое, лицо – улыбающееся, взгляд – озорно-задорный, нос – кверху: гора с плеч. Гордо и спокойно иду домой, думая о том, что теперь-то уж я заработала себе право на большую отсрочку до следующего собрания…

***

- Ну, вот и всё. Можешь спокойно теперь ходить в школу: я всех видела и меня тоже все видели. Правда, никто наверное не догадался, чья я мама. Я так думаю.

- Мамочка, ты молодец, спасибо тебе! Это неважно, что тебя никто не узнал, главное Ирина Викторовна видела. А вообще-то я бы хотела, чтобы знали, что ты моя мама, потому что ты такая красивая сегодня, нет, как бы всегда, но сегодня – особенно! Конечно, я не спрашиваю тебя о том, что там было интересного, понятно, что тебе ничего не интересно, но всё-таки, а что там было … интересного?

- Ничего особенного. На всех мам один папа и одна бабушка, которая больше всех вопросов задавала и выступала. А так – наверное, как всегда. Одна радость – денег не собирали.

- Ну, ты, конечно, никаких вопросов не задавала и уж точно не выступала? - Конечно нет! Ругать тебя – не ругали, хвалить – не хвалили, вообще о тебе ничего не говорили, как будто бы ты и не учишься совсем. Да, кстати, я и фамилии твоей в журнале не видела. Может быть, я невнимательно смотрела, но вроде бы внимательно. Странно. И потом, почему ты говоришь «Ирина Викторовна»? Собрание вела Светлана Павловна. Или она её замещала?

- К-какая Светлана Павловна?! – запинаясь и, широко раскрывая глаза, неуверенным голосом спросила дочь.

- Ваша. Твоя классная. Разве у тебя не Светлана Павловна, математичка … на высоких каблуках, симпати…, - всё медленнее и медленнее перечисляла я учительские приметы, замечая, как меняется в лице не в лучшую сторону мой ребёнок, - … чная … симпатичная?

- Ма-а-а-ма! Где ты была-а?! Какая Светлана Павловна?! В каком классе ты сидела?! В какой школе ты вообще была?! Па-а-а-па! Иди сюда! Я не могу! Сейчас я маму убивать буду…

- Так. Ты подожди, не кричи. Ты мне что сказала? Второй этаж, правая лестница, левая сторона, первая белая дверь без номера кабинета. Так? Заходишь, средняя колонка, любая свободная парта. Ну, так?

- А-а-а-а! Всё! Это конец! Мама! Ты просидела всё собрание в шестом «а»! Понимаешь? А я учусь в пятом «а». Блин! Светлана Павловна – это их классная. Вот почему меня и в журнале не было! Что я теперь скажу?! Меня же засмеют все! Ну что ты наделала?! Раз в жизни пошла и просидела совершенно в другом классе! Неужели ты не поняла по разговору, что это не мой класс?!

- Ну, прости, пожалуйста, ну хочешь, я пойду завтра и всё улажу? Постой, кто тебя застыдит? Я же не вписывала себя в список присутствующих, потому что он до меня не дошёл почему-то, а я и не стала его искать.

- Это точно? Точно?

- Да, абсолютно точно. Я это помню.

- Помню, помню… Лучше бы ты запомнила, как мою учительницу зовут! - Да я помнила, доченька, просто я её в лицо не помню! А бэйджиков у них нет. Откуда я знала, что эта Светлана Павловна, а не Ирина Викторовна! Ну, не огорчайся ты так, я потом ещё схожу…

- Нет! Никогда! Никуда ты больше не ходи, а то в следующий раз вообще в другой школе просидишь и довольная придёшь! Мама, ну как же ты так? Как ты сказала, я тебе сказала?

- Второй этаж, правая лестница, левая сторона, первая белая дверь без номера кабинета.

- Всё ясно. Всё правильно, только л е в а я лестница и п р а в а я сторона. Горе ты моё.

Вплоть до выпускного вечера «припоминали» мне муж и дочь при случае мой знаменитый «крестовый поход» на родительское собрание в пятом классе. «Крестовым» они его прозвали потому, что я пошла тогда в школу не по «велению сердца моего», как они думали, а ради «галочки», то есть «крестика», да и то после дочкиного упрашивания и взывания к моей совести. А я-то, если честно, думала, что это они на мне «крест поставили», в смысле бесполезности дальнейшего посылания меня в школу.Что ж, зато этот эпизод из школьной жизни дочки навсегда вошёл в нашу семейную историю!