Один из праздников древнего земледельческого календаря, когда отмечается летнее солнцестояние и наивысший расцвет природы. По церковному календарю это праздник в честь рождества святого Иоанна Предтечи.

Иван Купала (Рождество святого Иоанна Крестителя, Иванов день, Иван Цветный, Иван Травник, Иван Травный, Иван Колдовник, Иван Любовный, Иван Чистоплотный, Иван Веселый, Иван Купальник, Иван Лопуховатый, Иван Гулящий, Иван Веничный, Иван-градобой, Заваркуш, Ярилин день, Ярила) - один из важных праздников славянского календаря: 24 июня / 7 июля отмечается день летнего солнцестояния, в христианской традиции - праздник в честь Рождества святого Иоанна Предтечи, Крестителя Господня.

Церковь относит праздник Рождества Иоанна Крестителя к категории великих праздников: он менее значим, чем двунадесятые, но более почитаем в народе по сравнению с остальными. Согласно евангельской легенде, в этот день свершилось предсказание архангела Гавриила - у престарелых супругов священника Захарии и Елисаветы родился долгожданный сын, которого нарекли Иоанном. Ему было предначертано стать провозвестником Спасителя, объявить о его пришествии и, тем самым, о наступлении "дня господня". Поэтому Иоанна назвали Предтеча. Провозглашая приближение царствия небесного, Царства Божия, Иоанн призывал людей покаяться в грехах, наставлял всегда делиться с ближними и не причинять им вреда. Покаявшиеся проходили обряд очищения в водах реки Иордан, который называли "крещение водой" или "полное погружение". Проводил крещение Иоанн, за что и получил еще одно имя - Креститель. В водах Иордана от Иоанна приняли крещение водой Иисус Христос и некоторые из его учеников. Увидев Иисуса Христа Иоанн указал на него своим ученикам и всем присутствовавшим и сказал: "Вот Агнец Божий, который берет на Себя грех мира" (Евангелие от Иоанна. 1:29).

В русской традиции Иоанн Креститель известен более как Иван Купала, так как праздник в честь Рождества христианского святого был приурочен к языческому празднику Купалы.

Купальский праздник издревле был одним из самых ярких и почитаемых у восточных славян. Его языческий характер сохранялся на протяжении веков, на что неоднократно указывали служители церкви: "в годину ту сатана красуется; яко же сущии древнии идолослужителие бесовский праздник сей празднуют" (Коринфский А.А. 1995. С. 248). Русский народ вместо того, чтобы посещать храмы, усиленно молиться и вести себя с подобающим христианам чувством смирения, пребывал в разгуле и бесчинствах. Об этом сообщал в 16 веке игумен Псковского Елеазаровского монастыря Памфил: "Егда бо приидет праздник, во святую ту нощь мало не весь град возмятется, и в селах возбесятся, в бубны и сопели и гудением струнным, плесканием и плясанием; женам же и девкам и главами киванием, и устнами их неприязнен крик, вся скверные песни, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; ту есть мужем и отроком великое падение, мужеско, женско и девичье шептание, блудное им воззрение и женам мужатым осквернение, и девам растление" (Калинский И.П. 1997. С. 139).

Значимость праздника обуславливалась тем, что отмечался он на рубеже двух периодов солнечного годового цикла, который лежал в основе древнего земледельческого календаря. Это было время наивысшей солнечной активности с последующим изменением движения солнца по небосводу, которое, как полагал народ, поворачивало или "сдвигалось" на зиму. В результате такого "сдвига" светило в последующие месяцы календарного года постепенно "угасало": день становился короче, а ночь длиннее. В христианском мировоззрении образ "уходящего" солнца стал восприниматься как символ Иоанна Предтечи, дата рождения которого совпадала с днем летнего солнцеворота. В восточной и западной традициях святой наделялся такими эпитетами как свет, светоч, предшествующий Солнцу, соотносимому с образом Иисуса Христа: "Изже пред солнцем текшего Христом Богом нашим, Иоанна славного яко звезду предтечеву"; в древней Руси его нередко именовали "пресветлым солнцем". Ассоциируя Иоанна с образом солнца "гаснущего", церковь, приурочив рождение Иисуса Христа к периоду зимнего солнцестояния, отождествила Спасителя с образом солнца "растущего". Подтверждение этого служители церкви видели в словах самого Иоанна Крестителя: "Ему должно расти, а мне умаляться" (Евангелие от Иоанна 3:30).

В рамках народного календаря Иван Купала образовывал единый праздничный цикл вместе с днями Аграфены Купальницы и святых апостолов Петра и Павла (Петров день). На это время приходился период наивысшего расцвета природы: солнце находилось в зените, растительность достигала пика цветения, начиналось созревание плодов; день считался самым длинным в году, а ночь - самой короткой. В сознании крестьян магическая сила огня, воды, земли, растительности была в этот период настолько велика, что им приписывали охранительные, очистительные, продуцирующие, целебные свойства. Приобщение к этой силе обеспечивало удачу на год. В то же время календарный период, на который приходились купальские праздники, считался наиболее "опасным" (наравне со Святками): усиливались действия потусторонних сил. Особенно страшной в глазах крестьян была купальская ночь; она же являлась апогеем праздника, так как именно в это время проходили веселые гуляния и совершались основные обрядовые действия. Главная роль в них отводилась самой активной части общества - молодежи и молодым супружеским парам. Их физическое состояние сопоставимо с состоянием природных и потусторонних сил, переживавших наивысший подъем.

Наиболее архаичной чертой обрядово-мифологического комплекса купальского праздника является связь его с природными стихиями - огнем, выступающим обычно в двух ипостасях: земной и небесной (солнце), и водой. Сочетание этих компонентов обнаруживаются в имени "Купала". В народной этимологии оно связано с глаголами "купать", "кипеть". Исследователи традиционной русской культуры конца Х1Х - начала ХХ в. предполагали, что "купальские игрища и праздники совершались в честь солнечной свадьбы, одним из актов которой было купание солнца в водах. Отсюда и название этих праздников - "купальские"" (Максимов С.В. 1993. С. 472). Мотив огня (солнца)-воды встречается и в купальском фольклоре:
"Горела Купала,
Купала на Ивана
Я молода тушила
Решетом воду носила". (смоленск.;);

"Как на Ивана солнце играло, рано, рано, солнце играло,
И после Ивана перестало, рано, рано, перестало.
Иван да Марья на Купальну, рано, рано, на Купальну
И девки, и мальцы приходили, рано, рано, приходили.
И девки ноги умывали, рано, рано, умывали,
А мальцы воду выпивали, рано, рано, выпивали".
(Песни Псковской земли. 1989. С.).

В рамках купальской мифологии огонь и вода осмысляются как брат и сестра, наделенные у восточных славян именами Ивана и Марья; они вступают между собой в любовные отношения, считавшиеся кровосмешением у многих народов мира и потому запрещенными. Нарушившие запрет на брак брат и сестра воплотились в двухцветном растении, лепестки которого окрашены в желтый и синий цвета. У русских этот цветок, ставший символом праздника, известен под названиями Иван-да-Марья, иваньковский цвет, "цветок Купалы". О таком происхождении растения говорится в купальских песнях и других фольклорных текстах. Миф, лежащий в их основе, ученые сопоставляют с древними мифологическими сказаниями о близнецах, один из которых (Иван) связан с жизнью и огнем, а другой (Марья) - со смертью и водой. В обрядовом плане связь огня и воды можно увидеть в обычае разжигать костры (см. Купальские костры) по берегам рек.

В купальской традиции тема огня выражена в ритуалах возжигания купальских костров и в широко распространенном поверье, согласно которому солнце в этот день "играет", "купается". У псковских жителей обычай встречать солнце в этот день соотносился с разжиганием костров. Костры "жгли и ждали, когда солнце будет всходить. Солнце играло… Подымиться сажень вверх и играет. Вот переливается, вот всяким волнам… Всяко-всяко-всяко вот оно ворочается, и туда, и туда, так что трясется-трясется, тады опять сюда на место встанет… Оно прямо как-то рассыпается, сильно красиво" (Песни Псковской земли. 1989. С. 114). Образ играющего на восходе солнца встречается и в купальских песнях (см. выше).

Празднование Ивана Купалы непременно сопровождалось омовением водой, которое представляло собой массовые купания людей в водных источниках, умывание или обмывание водой или росой, мытье в банях, обливание водой или грязью. Обряды с водой могли совершаться ночью, на рассвете, в перерыве между церковными службами - утренней и обедней.

Во многих местах в купаниях принимали участия представители всех половозрастных групп населения. Человек, отказавшийся купаться, подозревался в колдовстве. Повсеместно бытовало представление об оздоровляющем действии купальского омовения. Крестьяне говорили также, что в этот день необходимо хоть раз окунуться в воду, чтобы в течение лета чувствовать себя в ней безопасно (калужск.). В ряде мест купания устраивали только девушки, отправлявшиеся к водоемам после ночных гуляний. Полностью сняв с себя одежду, они окунались в реки и озера; в некоторых случаях они купались с ивановскими травами.

Местами, где существовал запрет на купание в реках и озерах, массовые омовения совершались на святых источниках. В других случаях, вместо массовых купаний, а иногда и не исключая их, было принято мыться и париться в банях, которые, как правило, топили с утра. При этом пользовались ивановскими вениками и водой, настоянной на ивановских травах. Повсеместно было распространено поверье, что баня в день Ивана Купала способствовала укреплению и восстановлению жизненной энергии и здоровья.

Девушки, а иногда и женщины, на рассвете совершали ритуальное омовение росой. Чтобы собрать росу, по мокрой траве таскали скатерть и выжимали ее затем в какую-нибудь посудину. Считалось, что умывая росой лицо и руки, тем самым прогоняют болезни и очищают кожу от прыщей и угрей (вологодск.). В Сибири "иванову" росу использовали в случае заболевания глаз: росой промывали глаза утром Иванова дня и собирали ее в емкость для дальнейшего лечения. Русские крестьяне использовали купальскую воду и росу не только для собственного омовения. В Вологодской губ. к празднику Ивана Купалы (или к кануну праздника) было приурочено мытье "квашонок", посуды для замешивания теста для хлеба, производимое один раз в год. Для этого женщины выносили "квашонки" на реку или к колодцу (Максимов С.В. 1993. С. 474). В Сибири хозяйки выставляли под "иванову" росу пустые крынки, полагая, что после этого "снимок" (сметана) с молока будет толще (Макаренко А.А. 1993. С.64). Там же под "иванову" росу клали лекарственные травы (Ивановские травы). В Пензенской губ. купальской росой кропили кровати и стены домой, чтобы не водились тараканы и клопы. С этой же целью в Шенкурском у. Архангельской губ. на ночь открывали в домах окна; по мнению местных крестьян: "В Иванов и Петров день клопов на росах выводят" (Соколова В. К. 1979. С. 258).

Достаточно широко на территории России был распространен обычай обливать встречных в Иванов день водой или грязью. Он носил характер ритуальных молодежных бесчинств (см. также Святочные бесчинства). Парни запасались водой, которую нередко набирали вместе с грязью, и обливали нарядно одетых девушек. Спрятавшихся насильно вытаскивали из домов. Девушки, как правило, отвечали парням тем же. Объединившись девушки и парни обливали водой всех встречных жителей деревни, исключая только самых маленьких и самых стареньких. Окончив обливаться, молодежь отправлялась на реку, где девушки и парни устраивали совместные купания; при этом обычно не раздевались. Из объяснений крестьян Орловской губ. следует, что обливаться водой необходимо для того, чтобы дождь был.

Неотъемлемую часть обрядово-мифологического комплекса купальского праздника составляли поверья и ритуалы, связанные с растительным миром (см. Папоротник, Ивановские травы). Повсеместно были распространены рассказы о необычных явлениях, происходивших в это время с растениями, о их чудодейственной силе, к праздникам был приурочен сбор ивановских растений, использовавшихся с разными целями. Представление о том, что травы в Иванов день имеют особую силу, благотворно влияющую на здоровье людей, нашло отражение в обычае заготавливать банные веники именно с Ивана Купалы (Аграфены Купальницы). В Вятской и Орловской губ. считали, что веники, заготовленные до этого срока наносят вред здоровью - "на теле будет "чес"" (чесотка) (Максимов С.В. 1993. С. 475). На очистительные свойства ивановских трав уповали при сборе растительного материала для метел, также изготавливаемых только в это время.

С особым вниманием крестьяне относились к своим посевам, где уже созрели и набрали силу зерновые культуры; близилось время сбора урожая. Основные действия этого периода были направлены на сохранение уже созревших колосьев от воздействий потусторонних сил (см. Купальская ночь, Купальские костры) и посягательств человека (существовал запрет на срывание плодов нового урожая), физическое и духовное очищение перед началом полевых работ, универсальным средством для которого служили вода и огонь, а также на получение от природы и земли силы и здоровья. С этой целью девушки и молодые женщины, а нередко и вся молодежь, катались по ржи.

Главная роль в аграрно-магических обрядах отводилась девушкам и молодым женщинам, а руководили ими, как правило взрослые женщины, что обусловлено представлением о символической связи женщин с землей, находившейся в состоянии плодоношения. Женщины и девушки являлись и основной рабочей силой нового наступающего периода сельскохозяйственных работ - жатвы. Кроме того, постоянно перемещающийся в календаре девичий праздник Семик-Троица иной раз сближался по времени с днем Ивана Купалы.

В день Ивана Купалы, девушки, собравшись вместе, шли в ржаное поле, прихватив с собой обетную кашу. Они обходили посевы 8-10 раз, периодически останавливаясь, чтобы совершить на поле обрядовую трапезу. В Новгородской губ. кашу варили непосредственно в поле. В Нерехтском у. Костромской губ. накануне дня Аргафены Купальницы девушки, собравшись в доме у одной из своих подруг, толкли в ступе ячмень, готовили кашу, а вечером следующего ели эту кашу с маслом, после чего в течение всей ночи до утренней зари девушки с песнями ходили по деревне и по полям. При этом существовал обычай возить желающих на оси, соединяющей два колеса от телеги; эту ось с помощью оглобель таскали за собой. В западнорусских губ. обрядовой едой служила "кулага" (см. также Каша). В Псковской губ. ее готовила пожилая женщина - "знающая". "Возьмут снопки (ржаные), сложут у места, водичкой польют за недельку, за две…, потом высушат, зерно это смелют, с этого солоду эту кулагу варят… Эта кулага трошечку подкиснет вечер, а за ночь она сделается такая сладенькая, и кислая. Назаутро ее кладут в чугун большой, и варили… " (Песни Псковской земли. 1989. С. 113). Готовую кулагу женщина, положив в передник, выносила на улицу, где ее уже поджидали девушки. Получив по кусочку кулаги, они с песнями отправлялись в поле. В Юхновском у. Смоленской губ. в ночь на Ивана Купалу девушки ходили по домам вместе с парнями. Хозяева непременно одаривали их кулагой, а девушки в ответ на угощение пели:
"Роди, Боже, чистое жито,
Колосисто, ядристо".
(Соколова В.К. 1979. С. 245).

Представление об опасности, исходящей в Иванов день от нечистой силы, отразилось в поверьях об активизации демонологических существ, колдунов, ведьм, знахарей, происходившей в это время, в обрядах, способствующих предотвратить их вредоносные действия (Купальская ночь). Бытовавший в ряде мест запрет на купание в реках и озерах жители Ярославской губ. объясняли следующим образом: в этот день водяной празднует свои именины. Он "терпеть не может, когда в его царство лезут люди, и мстит им тем, что не только топит всякого неосторожного, но и затащивши в самую глубь речных омутов, глумится уже над мертвым телом" (Максимов С.В. 1993. С.476). Опасность представляли в это время и змеи, животные, относимые народной культурой к разряду хтонических, т.е. "нечистых"; их зачастую именовали "гадами", "нечистью". Существовало поверье, что слепая змея медянка в день Ивана Купалы получает зрение на целые сутки, в течение которых она может напасть на человека и пробить его тело насквозь как стрела. В купальских песнях часто встречается мотив трех змей, вредоносные функции которых бесспорны и сопоставимы с действиями купальских ведьм (Купальская ночь):
"Ужо Иванька наступает,
И троих змей он сокликает:
Одна змея коров кличит,
А другая коров доит,
А третья людям вредит".
(псковск.; Песни Псковской земли. 1989. С. 180-181. № 212).

О появлении нечисти, в течение праздника свободно разгуливавшей в пространстве, освоенном человеком, свидетельствовали и ряженые. В Псковской губ. рядились "чаровницами": одевали шубу мехом наружу или рваную одежду и скакали верхом на палках; животными, образ которых помогали создать шкура или шуба с вывернутым мехом и рога.

Проницаемость границ человеческого и потустороннего миров позволяла и людям вступать в контакт с силами иной природы: человек мог получить в это время магические знания, предметы, траву, а также заглянуть в будущее (Купальская ночь, Ивановские травы, Гадания).

Праздник Ивана Купалы повсеместно считался праздником молодежи и молодых пар. Для них характерна особая форма поведения в это время, обозначенная в этнографии понятием "ритуальные бесчинства". Парни, как правило, объединялись на время купальской ночи в группы, которые ходили по деревне, шумели и буянили, заваливали хозяйственным инвентарем и дровами, хранящимися во дворе, ворота и двери, закладывали трубы. В Рязанской губ. подобные действия предпринимали с определенной целью - узнать, где живут колдуны. Устраивая около дома предполагаемого колдуна шум, молодежь была уверена в том, что человек, не связанный с колдовством, отнесется к их шалостям спокойно, как и положено по традиции; в отличие от него колдун непременно выйдет из дома, чтобы разогнать молодых людей.

Группы молодежи уходили в леса, в поля, где устраивали гулянья, разводили костры (см. Купальские костры) и перепрыгивали через них, "скакали" через "стрекаву" (крапиву), катались по посевам, парни боролись во ржи. "А тогда уж сами по ржи бегаем, качаемся. То кто кувырком, кто как, кто один одного повалит, кто: "Куча мала! Куча мала!" Так 10 человек на одну свалятся, вот так говорят… Прибегаем опять к этому огню, тут видно. Тут и танцуем, тут и гармони у нас, и балайки, и пляски, и танцы…" (Песни Псковской земли. 1989. С. 114). Одной из наиболее популярных игр купальских молодежных гуляний были "горелки".В Псковской губ. девушки и парни загоняли в поле Иванов и Марий. Там же существовал обычай петь парням корильные песни:
"Как на горы купарос рос,
А черт мальца за хохол трес
Потрес-потрес да в болто снес,
Да к лозинки привязал,
Красной девке приказал:
Красна девка, не отвяжи,
И никому не скажи".
(Песни Псковской земли. 1989. С. 191. № 256).

К бесчинствам молодежи относят обыкновенно обычаи обливать встречных водой и грязью и караулить солнце, а также ряженье, участие в котором принимала в основном молодежь.

Издавна в день Ивана Купала допускалось наиболее свободное общение полов, что позволяет называть его "самым эротическим русским празднованием", "праздником всеобщего брака". Согласно преданиям, в купальскую ночь снимались все запреты на любовные отношения между мужчинами и женщинами. С преданиями соотносится и широко распространенный сюжет купальских песен о брате и сестре, о свекре и снохе, нарушивших установленные традицией брачные нормы. Разгульные игрища купальской ночи осуждались в Слове св. Иоанна Златоуста: "Жена на игрищах есть любовница сатаны и жена дьявола. Ибо пляшучцая жена многим мужам жена есть. А что мужи? После пития начинают плясание, а их по плясании начаши блуд творити с чужими женами и сестрами, а девицы теряют свою невинность" (Агапкина Т. 1994. С.113). О свободном добрачном общении юношей и девушек в купальскую ночь сообщалось еще в материалах в 19 в. Для девушки к празднику летнего солнцеворота завершался период перехода во взрослое состояние; она получала право на брачные отношения. Она могла себе позволить любую вольность в отношении с парнями, а ее жених, если он был, не имел права препятствовать ей в этом.